Он дернулся.

– Я вас чаще всего не понимаю, сэр Ричард. Такое несете… Но дама оказалась в самом деле заботливой. Даже разбудила вовремя, хотя ей подобные спят до обеда. Просто не обожаю, когда инициативу перехватывают.

– Вы слишком важная и таинственная персона, – объяснил я, – чтобы упустить из рук такой шанс! Я же видел, вашего коня потянулись ухватить и другие руки. Это вроде свадебного букета, что бросает невеста… У вас не бросают? Дикари… Ладно, что удалось от вашей дамы узнать из важного? Сядьте, мы сейчас позавтракаем, как люди, а их церемонный пропустим.

Он прошел вслед за мной к столу, я кивком указал на кресло. Он опустился, прямой и собранный, застегнутый на все пуговицы и подпоясанный местным широким ремнем из кожи оранжевого цвета с множеством блестящих камешков.

– В основном, – ответил он таким же собранным голосом, – все стараются разузнать наши планы, намерения, даже поползновения. Конечно, я пытался в первую очередь узнать их истинное отношение к нам, однако как-то преуспел не очень… Странный какой-то народ, скажу вам. Даже спасению от Багровой Звезды порадовались как-то слишком… вяло. И тут же вроде забыли, что мир изменился.

– И что никогда не будет прежним, – добавил я.

Он сказал тихо:

– Кто знает… Предположим, им как-то удастся от нас избавиться. Неважно как. Думаете, что-то изменится?

Я подумал, покачал головой.

– Нет. Это статичная цивилизация. Миллионы лет могут быть на этом уровне. Только острая необходимость порождает и двигает прогресс. А здесь все потребности общества удовлетворены.

Он кивнул, я быстро создал по куску жареного мяса, блинчики с творогом и сразу же по фужеру красного вина. Мы мужчины, нам пускать пыль в глаза разнообразием просто неприлично.

– Образ жизни их здорово подпортил, – согласился я. – Как о близкой гибели старались не думать, так и теперь не задумываются, как жить дальше. Просто живут! Как коровы в сарае. Герцог, мясо можете брать руками, как у нас принято.

– Я уже наловчился ножом и вилкой, – сообщил он. – Знаете ли, удобно. Сараи, надо признаться, роскошнейшие. Хотите выгнать из такого хлева в ночь на холод и ветер?

Я огрызнулся:

– Нас Господь вообще откуда выгнал?.. Чтобы не жили, как вот эти живут, а сами ручками-ручками!.. Какое отношение к нашим отрядам?

– А никакое, – ответил он с тем же выражением. – Они знают только свой напудренный мир. Наши люди где-то в самом низу социальной лестницы, до общения с ними даже не снисходят. И не замечают, как, к примеру, свою же городскую охрану, что шугает мелких воришек.

– Зачем воровать? – буркнул я. – Все зажиточны в равной мере… Разве что романтики, что презирают грошевый уют. Но я предпочел бы мир, где преступности куда больше, зато чтоб была движуха…

Он опустил на стол пустой фужер, вздохнул.

– Чудесное вино! Сам бы пошел в паладины, если бы не ваши обязанности.

– Еще бокальчик?

– Спасибо, довольно, – сказал он с сожалением. – Не знаю, не знаю, но здесь как будто подавлено и такое прекрасное человеческое свойство, как навредить соседу! Не знаю, как они без этого живут, если преступные деяния у нас в натуре со времен Каина и Авеля? А то и раньше?

Я отмахнулся.

– Ладно. Дождемся вызова к императору. Не думаю, что попытка захватить нас будет во время разговора. Возможно, это имитация активных действий, чтобы припугнуть и склонить нас быть сговорчивее. В идеале хорошо бы закрепить договоренности на бумаге и прыгнуть в Клонзейд. Сейчас важнее отыскать, куда ушел Скагеррак. Если у нас сорвется в Клонзейде, то сорвется по-крупному. Скагеррак не этот размагниченный Герман.

Он сказал жестким голосом:

– На этот раз не смерехлюндичаем. А то уж показалось, ваши интересы теперь еще и здесь.

– Вам чудится, – ответил я, – будто стараюсь удержать два арбуза в одной ладони?

– Похоже, – согласился он.

– Мне тоже, – ответил я. – Потому отсюда переношу свой штаб и ставку Верховного. В Клонзейд. Точнее, в Волсингсбор. Займем весь дворец Скагеррака.

– Уже твердо?

– Да, – ответил я. – С Германом в общих чертах решено, хоть и не подписано. Это если не считать подковерных движений.

– Слава богу.

– В общих чертах, – напомнил я. – Шероховатости будут. Но в целом, да, а вот в Клонзейде разойдемся во всю дурь.

– Что с тамошним императором? Как и здесь?

Я покачал головой.

– Там тоже буду принцем? Или императором, а Скагеррака низведу в принцы?.. Не стоит, мы же с Севера, люди простые и грубые, решения у нас тоже должны быть куда уж проще…

– Наконец-то, – согласился он.

– Нет, – возразил я, – это слишком грубо. Мы варвары, но не дикари пещерные!

– Не нравится, – сказал он, – что забегаю вперед? Так и здесь могут чересчур предвосхищать волю императора, о чем он даже не знает… Ладно, они пусть, если мы в Клонзейде. Но, как понимаю, империю Германа совсем уж выпускать из рук не желаете?.. Не думаете как-то закрепиться…

– Например?

– Ну, династический брак… Неужели отказываетесь даже от императорских дочерей?.. Или, ладно, внучек?

Я ответил, понизив голос:

– Сэр Альбрехт, после того, что мы совершили… будет много желающих отблагодарить нас мелкой монетой.

– Мелкой? – переспросил он. – Вообще-то да, за спасение мира любые награды как-то мелковаты. А что, по-вашему, крупные?

Я посмотрел ему прямо в глаза.

– А они все мелкие, сэр Альбрехт. Все. И любые. Так что самое правильное решение…

– Не принимать никаких?

Я кивнул.

– Точно. Пусть лучше будут в вечном долгу, чем приму мелкую монету, и этим со мной рассчитаются.

Он покрутил головой.

– Хитро. Но мудро. К счастью, нам, вашим соратникам, принимать награды не возбраняется. Перед вами они все равно в долгу!.. а как планируете подстегнуть прогресс?

– Уже придумал, – сообщил я.

В дверь робко постучали, Альбрехт поднялся, прежде чем я успел ответить, быстро подошел к двери и распахнул, едва не ударив тяжелой створкой в лоб почтительно кланявшегося господина в сильно напудренном парике.

– Стучать следует громче, – сказал он строго. – Когда его величество сэр Ричард поэт, он даже себя не слышит.

Господин торопливо поклонился.

– Адриан Скророронг, заведующий личной канцелярией его императорского величества. Если будет угодно, я со всей почтительностью и уважением провожу принца Ричарда в кабинет его величества.