– В случае с мамой не было никаких сомнений, – грустносообщила Люда, – во-первых, одежда, она поддавалась идентификации, во-вторых,сумка. Мерзавец вытряхнул деньги, но документы оставил, вместе с ключами отквартиры, квитанцией на починку обуви, косметичкой и прочей ерундой. В-третьих,украшения. Очевидно, грабитель чего-то испугался, он выдернул у мамы из ушейсерьги, но одну уронил и не смог найти. Ее отыскали потом сотрудники милиции,забиравшие тело. Большая подвеска с изумрудом попала маме в лифчик, а подонокто ли побоялся тронуть мертвое тело, то ли не понял, где следует искать серьгу.Потому он забрал браслет, цепочку с нательным крестом, кольца и только однусережку. Да, еще часики, которые папа привез маме в свое время из Швейцарии. Ипотом, у мамы была очень редкая группа крови, четвертая. И еще ее стоматологавызвали, тот и опознал маму по зубам со стопроцентной уверенностью.

– Извините, конечно, – я деликатно кашлянула, – я слышала оразных семейных традициях, впрочем, это совершенно неверное слово, нетрадициях, а трагических случайностях. Ей-богу, встречаются люди, которыхпросто преследует рок, но при чем тут Яна? И еще, вы в начале разговора бросиливскользь, будто она ваша сестра, но я сейчас поняла, что вы являетесьединственным ребенком Сони.

Люда сгорбилась над столом.

– То, что я сказала, лишь присказка. Сказка будет впереди.

Сколько Людмила помнила себя, ее родители обожали другдруга. Папа был высокопоставленный партийный чиновник, и никаких проблем семьяне знала. Квартира в кирпичном доме на улице Алексея Толстого, в тихом, зеленомпереулке, в самом центре Москвы. В многокомнатных апартаментах имелось двасанузла: в советские годы невероятная редкость.

Одевалась семья в ГУМе, в специальной секции, кудадопускались лишь избранные, питалась заказами из, как тогда говорили,кремлевского распределителя, летом переселялась на государственную дачу.Никаких деревянных будок во дворе, колодца и керосиновых ламп. Та жеблагоустроенная городская квартира, но в лесу. У отца была персональная«Чайка», естественно, ею управлял шофер. А еще семейство обслуживали горничная,кухарка, папин секретарь. Мама работала над диссертацией, Людочка ходила вшколу.

Одним словом, полнейшее счастье и материальное благополучие.

Папа умер, когда Люда собиралась поступать в университет, нафакультет журналистики. Умение ясно излагать свои мысли на бумаге девочкаполучила от мамы. Соня, хоть и стала историком, обладала определеннымлитературным даром, писала неплохие рассказы и при жизни мужа публиковала их вразных журналах. Злые языки поговаривали, что Сонечка графоманка и печатают еелишь из страха перед гневом всесильного мужа, но Люде мамины опусы нравились –милые, незатейливые истории о женщинах, в основном о тех, кто пытался изменитьмужу. Что важнее, любовь или долг? Таким вопросом в основном задавались главныегероини Сониных произведений и всегда отвечали: семья превыше всего. Сонечкадаже выпустила небольшую книжку, и ей предлагали вступить в Союз писателей. Ноона категорически отказалась и, несмотря на уговоры мужа, не стала подаватьтуда документы.

К чести бывших коммунистических руководителей, следуетотметить, что вдов своих товарищей они никогда не бросали в беде. Сонечкеплатили за мужа и оставили все льготы: продуктовый набор, ателье, одежнуюсекцию ГУМа, возможность покупать в спецмагазине книги. Ее не открепили отполиклиники, раз в год давали путевку в элитный санаторий. Вот дачу отобрали,она досталась другому высокопоставленному лицу, черной «Чайки» с шофером тожене стало, в остальном же жизнь текла по-прежнему.

Смерть супруга никак не повлияла на отношение коллег кСофье. Ей выражали соболезнование, выделили энную сумму от профкома в качествематериальной помощи, а две аспирантки помогли Соне организовать стол на девятьдней. Поминки были пышные, и оплатили их на работе покойного, а на девять днейсобрались лишь свои. Аспирантки накрывали стол и мыли потом посуду. Делали ониэто не из-за денег, а потому, что любили и уважали свою научнуюруководительницу.

– Ваша мама, – шепнула одна из соискательниц Люде, – простообразец для нас. Подлинный ученый, великолепный лектор, внимательный научныйруководитель, идеальная хозяйка и мать. Ее покойный супруг, наверное, был с нейочень счастлив.

Людмила кивнула. Она искренне считала своих родителейобразцовой парой, примером для многих.

Ни разу Люда не слышала, чтобы папа повысил голос на маму.Впрочем, Софья идеально вела домашнее хозяйство. Глядя на папу и маму во времяих очень редких совместных походов в театр, Люда всегда вспоминала фразу: «Онижили долго, счастливо и умерли в один день».

Но в действительности все оказалось не так. Папа скончалсяраньше, а мама вовсе не впала в депрессию. Люда ждала тяжелых, долгих дней,наполненных слезами и истериками, вызовов «Скорой помощи», врачей со шприцами,она приготовилась даже поместить обезумевшую от горя Соню в стационар, но та наредкость легко перенесла кончину мужа.

Отплакав на похоронах и поминках, на девять дней Соня сиделаво главе стола совершенно спокойная.

– Какое самообладание, – шептались знакомые, – редкое умениевладеть собой. Кабы не знать, как Сонечка любила мужа, то подумали бы всякое.

Люда тоже вначале не ощутила отсутствия папы.

Отец постоянно ездил в командировки, дома бывал от силы парудней в месяц, да и то в основном приходил ночевать. Мобильных телефонов тогдане водилось, и в кабинете отца около обычного телефонного аппарата стоял ещеодин, светлого цвета, его диск украшал государственный герб СССР, это была так называемая«вертушка», особая, кремлевская связь, по которой общалось между собойруководство страны. Людочка очень хорошо помнила внушение, которое сделал ейодин раз папа. Будучи шестилетней девочкой, она вошла в отсутствие отца в егокабинет. Вообще говоря, делать это запрещалось, но Милочке срочно понадобиласьписчая бумага. Вытащив пару листов, она собралась уходить, но тут резкозатрезвонил телефон, тот самый, с гербом. Люда, вообразив себя совсем взрослой,схватила трубку и произнесла, как мама:

– Алло!

Послышался глухой, недоуменный мужской голос:

– Сергей Никифорович?

– А папы нет, – бойко отрапортовала девочка.

– Где же он? – потеплел голос.

– Папа живет на работе, – сообщила Люда, – так мама говорит,мы его совсем не видим, почти никогда! Я всегда сплю, когда он приходит,проснусь – а его уже нет.

Послышался тихий смешок.