– Леди! Леди! Вам плохо? – пытался пробиться через эту вату чей-то голос. – Вы совсем промокли, и, кажется простужены. Не стоит сидеть под холодным дождём. Вам есть куда пойти?

– Зачем куда-то идти, – закрыв глаза и раскачиваясь, проговорила Ранекка, – всё равно скоро голова и весь мир лопнет, – женщина обхватила руками тяжёлую голову и попыталась удержать её от таких последствий. Ничего не помогало.

– Э-э, леди, да вам совсем тяжко, пойдёмте со мной, вам необходимо обсохнуть и согреться, – предложил кучер, доставивший её в поместье.

– Мне уже ничего не поможет, – в полузабытьи произнесла женщина.

– Не говорите так, леди. Вот попробуете моего первача, завтра наперегонки с жеребцами трёхлетками бегать сможете! – Корт слегка приобнял грузное тело и, невзирая на свою хромоту, повёл слабо сопротивляющуюся Ранекку к себе на конюшню.

– Вот, побудьте пока здесь, а я сейчас принесу дровишек, – он проводил женщину до своего закутка, усадил её на топчан и вышел.

– Я живу в Скренвидже, внизу наша деревенька, а здесь ночую, когда больна какая лошадка или жеребёночек на подходе, – пояснял он гостье, ловко растапливая печурку. – Вот, сейчас станет тепло. А мы вас, леди, лечить будем! – и Корт достал откуда-то из-под топчана внушительную бутыль с прозрачной, как слеза жидкостью, поискал стакан, нашёл его за печкой, щедро наполнил его до краёв и протянул Ранекке, – Выпейте, леди, это для здоровья, – пояснил он.

Казалось, комок ваты, прочно обосновавшийся в голове у госпожи Пасквик, вытянул из её тела всю жидкость, и женщина с благодарностью приняла протянутый стакан и с жадностью начала пить. Уже на первых глотках она поняла, что ей предложили огонь в чистом виде, но мучавшая жажда была так велика, что Ранекка не могла остановиться, пока не выпила почти всё.

– За что все так ненавидят меня? – жалобно произнесла она. Остановившиеся было, слёзы опять брызнули из глаз.

– Кто же вас ненавидит, леди? – спросили два кучера, склонившиеся над ней.

– Все. Все меня ненавидят! – вместе с огнём из стакана пришла жалость к себе. – И Анадэй, и жёнушка его. Магичка вот решила посмеяться. Ваши хозяева, небось, тоже сейчас обхохатываются. Вы вот даже вдвоём заявились, чтобы посмеяться над глупой толстой Ранеккой.

– Один я, один, Ранечка. И вовсе я не смеюсь над тобой, а восхищаюсь. Какая же ты ладная, аппетитная, снаружи ёршик, а внутри такая ранимая, так и хочется защитить тебя от всего мира.

– Правда?

И Ранекка стала бессвязно рассказывать свою историю. Как она искала своё счастье, обращалась в брачные агентства, потом к приезжей магичке, как та обещала, что именно в Скренвидж-виксе ждёт её такое долгожданное счастье. Она обхватила себя руками и мелко тряслась то ли от озноба, то ли от гулявшего в теле хмеля.

– Замёрзла, лапушка? Переодеться бы тебе. Платье больно лёгкое, да и промокло оно. Вот, не побрезгуй уж, надевай мою рубаху, чистая она, я её тут на всякий случай держу.

– Замёрзла? Да, я замёрзла, – Ранекка бессмысленно смотрела на протянутую рубаху, – и никогда уже не согреюсь.

– Позволь, я тебе помогу, – и мужские руки осторожно коснулись лодыжки, ненадолго замерев там, словно ожидая позволения двинуться дальше.

Сопротивления не последовало, и Корт осторожно продолжил снимать промокшее платье. Когда его горячие руки достигли бёдер, Ранекка покорно приподнялась, и платье покинуло свою хозяйку. Восхищённому мужскому взору открылось кружевное бельё.

– Чёрное на белом! – восхищённо произнёс мужчина, сидя перед Ранеккой на коленях и осторожно гладя её бёдра.

Он медленно опускал к ним голову, давая женщине возможность оттолкнуть его. Но Ранекка, забыв про всё на свете, тонула в новых ощущениях. Ласковые руки легонько касались кожи её ног, постепенно поднимаясь выше, потом к ним присоединились и губы. Стыд, жар, навязчивый ватный ком в голове были забыты, женщина впервые познавала мужскую ласку. Мир исчез. А потом и вовсе взорвался.

***

Проснулась Ранекка с ощущением тепла и счастья. Её крупное тело как бы парило над землёй и всеми её проблемами. Ощущались лёгкость и беззаботность, которые бывают только в детстве. Женщина открыла глаза и огляделась. В каморке она была одна. За окном светило яркое солнце, а за дверью слышалось, как хрупают свой овёс и переступают с ноги на ногу лошади. Больше не доносилось ни одного постороннего звука. Ушёл. Ну что ж, так даже будет лучше. Не нужно неловко отводить взгляд, говорить и выслушивать ничего незначащие слова и обещания. Свою волшебную ночь она получила. Эти воспоминания будут вечно храниться в самом потаённом уголке памяти. Ранекка, как старый скряга, никогда ни с кем ими не поделится. Это только её. Её такое маленькое, яркое и быстротечное, как полёт звезды, счастье. Ночь с самым лучшим мужчиной на свете. Пусть и короткая, но она была.

Женщина поднялась с постели, медленно провела руками снизу вверх по нагому телу, ещё помнящему сначала несмелые, а потом такие откровенные и жадные ласки других, загрубевших, но таких нежных рук, и улыбнулась. Всё хорошо.

Она огляделась в поисках своей одежды. Высохшее дорожное платье аккуратно висело на спинке стула. И тут взгляд Ранекки зацепился за яркие пятна на простыне. Поддавшись порыву, женщина сдёрнула простыню, быстро свернула её и прибрала в свой саквояж. Корту это будет только досадным напоминанием о ночи с глупой старой девой. А для неё… для неё памятью о том, что эта ночь всё же была в её жизни. Быстро одевшись, госпожа Пасквик подхватила свой саквояж и вышла во двор. С гордо выпрямленной спиной она прошла мимо хмурого мужчины, монотонно метущего двор. Тот было, заинтересованно остановился и собирался сказать что-то, но Ранекка ускорила шаг и почти бегом скрылась за воротами.

Домой. Она ещё успеет на утренний мобиль до Скрейна. Единственное приключение в её жизни подходило к концу. Всё сложилось не так, как она рассчитывала, но Ранекка не жалела. Главное, что это было в её жизни.

От деревеньки к поместью поднимался новенький блестящий мобиль. Хозяева возвращаются откуда-нибудь. Или гости пожаловали спозаранку. Но её, Ранекки, это совершенно не касается. Она машинально отошла на обочину, уступая дорогу. Но мобиль остановился прямо около её.

– Ранечка, милая, куда же ты побежала? – из мобиля выскочил взволнованный Корт. – Я же только на пол часика отлучился до деревни, чтобы взять мобиль, чтобы тебе не пришлось идти до нашего дома пешком и стаптывать свои ножки.

Мужчина взволнованно топтался возле неё, пытался забрать саквояж и несмело дотрагивался до её руки.

– До какого дома? – глупо переспросила Ранекка.

– До нашего, я же говорил, что внизу, в деревне у меня есть домик, – пояснял Корт, подсаживая её в мобиль, – мы будем жить там. А если тебе не понравится, я поеду, куда захочешь. Да я даже от своих лошадок откажусь, лишь бы быть с тобой, моя Ранечка! Сейчас позавтракаем, и в Скрейн. Там и оформим наши отношения. Ты же… согласна? – мужчина с надеждой смотрел её в глаза.