Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если вы никогда не пытались отколоть такой номер, настоятельно советую попробовать. Когда опрокинетесь назад и шлепнетесь о землю, непременно почувствуете приятное головокружение и славный ветерок. А еще вы выставите себя полнейшим идиотом — хотя большинству из нас это не в новинку.
— Ты что творишь? — спросила Бастилия.
— Пытаюсь до тебя дойти, — ответил я, садясь прямо и потирая голову.
— Стекло Хватателя, Смедри. Оно прилипает только к другим видам стекла.
«А, точно», — подумал я. Так вот, может показаться, что с моей стороны было весьма глупо забыть о такой элементарной вещи, но не спешите вешать на меня всех собак. Я ведь как-никак упал и ударился головой.
— Ну и как мне теперь до тебя добраться, а?
— Ты мог бы кинуть мне кинжал.
Я смерил Бастилию скептическим взглядом. На вид ее путы казались довольно тугими. Но держались они на колоннах.
— Погоди секунду, — сказал я, подходя к одной из колонн.
— Алькатрас… — неуверенно начала она. — Что ты делаешь?
Я приложил руку к колонне и закрыл глаза. Истребитель я уничтожил, коснувшись дыма… Мог ли я провернуть похожий трюк и здесь? Направить свой Талант вверх по колонне прямиком к веревкам?
— Алькатрас! — крикнула Бастилия. — Я не хочу, чтобы меня раздавило упавшими колоннами. Не надо…
Я высвободил волну разрушительной силы.
— Гак!
Последний возглас Бастилия выдала, когда веревки — закрепленные на колоннах — истлели и рассыпались на части. Я открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как она схватила единственный уцелевший кусок, описала в воздухе дугу и, слегка запыхавшись, приземлилась рядом со мной.
Она глянула вверх. Колонна стояла, как раньше. Я убрал руку.
Бастилия склонила голову набок и посмотрела на меня.
— Хм.
— Неплохо, да?
Она пожала плечами.
— Настоящий мужчина бы забрался наверх и перерезал веревки кинжалом. Давай. Надо найти остальных.
Я закатил глаза, но, к добру или к худу, все-таки принял ее слова благодарности. Она запихнула ботинки и кинжал обратно в рюкзак и перекинула его через плечо. Мы сделали несколько шагов по коридору, а затем обернулись, услышав, как позади нас что-то рухнуло.
Колонна, наконец-то, решила опрокинуться и, грохнувшись о землю, разбросала в разные стороны каменные осколки. От удара затрясся весь коридор.
Вокруг нас поднялась волна пыли от упавших обломков. Бастилия смерила меня страдальческим взглядом, вздохнула и зашагала дальше.
Глава 10
Вам, наверное, интересно, почему я так ненавижу фэнтези. Хотя, может, и неинтересно. Но это не столь важно, потому что я вам все равно расскажу.
(Конечно, если вы хотите знать, чем закончится эта книга, можете прямо сейчас пролистать ее до последней страницы — но лично я вам так делать не советую. Это плохо скажется на вашей психике.)
Так или иначе, давайте поговорим о фэнтези. Первым делом вам следует понять, что, говоря о «фэнтези», я имею в виду книги, посвященные разным диетам или людям, жившим во времена Великой депрессии. Другими словами, к фэнтези относятся те книги, где нет ни стеклянных драконов, ни призрачных Хранителей, ни магических Линз.
Я на дух не переношу фэнтези. Ну ладно, это не совсем так. Я их не то чтобы совсем не переношу. Просто меня бесит, во что они превратили Тихоземье.
Люди больше не читают. А если и читают, то отнюдь не книги вроде этой. Вместо этого они читают книги, которые вгоняют их в депрессию, потому что именно такие книги считаются важными. Каким-то образом Библиотекарям удалось внушить людям мысль, что читать нескучную литературу попросту нельзя.
Все это восходит к грандиозному плану Библиодена, известного также, как Нотариус: он хотел построить мир, в котором люди не делают ничего необычного, никогда не мечтают и не испытывают ничего из ряда вон. Его прислужники приучают людей отказываться от чтения забавных книг и вместо этого сосредотачивают их внимание на фэнтези. Я так называю эти книги, потому что они держат людей в ловушке. Окружают их маленькими уютными фантазиями, которые люди принимают за «реальный» мир. Фантазиями, которые убеждают людей, что им не нужно пробовать ничего нового.
Ведь зачастую осваивать новое не так-то просто.
— Нам нужен план, — заявила Бастилия, пока мы шли по коридорам библиотеки. — Не можем же мы просто бродить здесь безо всякой цели.
— Нам нужно найти дедушку Смедри, — сказал я, — или моего отца.
— А еще нам нужно отыскать Каза и Австралию, не говоря уже о моей матери. — На последних словах она состроила едва заметную гримасу.
«И… этим ведь дело не ограничивается, — подумал я. — Мой отец заявился сюда не просто так. Он что-то искал.
Что-то крайне важное».
Весточку от него я получил несколько месяцев тому назад — ее доставили вместе с пакетом, где были Пески Рашида. Тон отца в том письме показался мне довольно напряженным. Он был взбудоражен и обеспокоен одновременно.
Он обнаружил что-то опасное. Пески Рашида — они же Линзы Переводчика — были только началом. Всего лишь шагом на пути к раскрытию куда более важной тайны. Чего-то, что не на шутку напугало моего отца.
Чем бы ни было это что-то, на его поиски отец потратил целых тринадцать лет. И теперь след обрывался здесь, в Александрийской Библиотеке. Мог ли он прийти сюда из-за накопившейся досады? Обменял ли свою душу на ответы, лишь бы, наконец, прекратить их поиски?
Я содрогнулся, глядя на плавающих позади нас Хранителей.
— Бастилия, — сказал я. — Ты упоминала, что один из них пытался с тобой заговорить?
— Ну да, — ответила она. — Он все время предлагал мне взять у них какую-нибудь книгу.
— Он говорил с тобой по-английски?
— Ну, по-нальхаллски, — ответила она. — Хотя это по сути одно и то же. А что?
— Мой говорил со мной на каком-то непонятном языке.
— Мой поначалу тоже, — сказала Бастилия. — Несколько Хранителей окружили меня и стали обыскивать мои вещи. Они забрали перечень припасов и несколько ярлычков, которыми была помечена наша провизия. А потом просто ушли — все, кроме того, что стоял сзади нас. Он продолжал что-то бормотать на этом бесячем языке. И только после того, как меня поймали, он начал говорить по-нальхаллски.
Я снова взглянул на Хранителей. «Они используют ловушки, — подумал я. — Но не смертельные, а те, из которых сложно выпутаться. Они разделяют всех, кто входит в библиотеку, и заставляют блуждать по этому лабиринту. Они могли бы без труда общаться с нами по-английски, но вместо этого намеренно говорят на непонятном языке.
Это