– Э нет! – замахал он обеими руками. – У меня денег на автобус нет.

– Я на машине вас довезу туда и обратно. А потом заглянем в магазин! – обнадёжила его Мирослава.

При слове «магазин» глаза Погорельского загорелись, и он позволил усадить себя в машину. И казалось, радовался поездке на «Волге», как ребёнок.

«Детство, должно быть, вспомнил», – подумала Мирослава и набрала номер Рината Ахметова.

– Мирослава? – удивлённо откликнулся оперативник.

– Ринат, я сейчас привезу к вам некого Афанасия Андреевича Погорельского.

– Знакомое имя… Да я же с ним беседовал. Он чего-то натворил?

– Нет, с его слов, он хорошо запомнил человека, который крутился недалеко от дома, ну, ты знаешь какого, – проговорила Мирослава, покосившись на Погорельского.

Но тот, казалось, не прислушивался к разговору, вовсю наслаждаясь поездкой.

– Да, я понял.

– Так что есть надежда, что он поможет составить его фоторобот.

– Хорошо. Привози его. Я всё подготовлю.

После чего Мирослава позвонила Наполеонову:

– Шура!

– Ну, чего тебе? – ворчливо отозвался он.

– Дуй в отделение! Там сейчас будет составляться фоторобот лица, быть может, причастного к… – Она замолчала. – Короче, тебе ясно?

– Так точно, мой генерал! – отчеканил Наполеонов. – Дую!

Когда машина остановилась на стоянке перед отделением, Погорельский напрягся:

– Куда это мы приехали? – спросил он недоверчиво.

– В отделение полиции, – спокойно ответила Мирослава.

– Это зачем же? – спросил мужчина испуганно.

– Афанасий Андреевич, миленький, ну, подумайте сами, не на коленке же мы с вами будем фоторобот составлять?

– А в магазин?

– Сделаем дело, и потом сразу в магазин, – заверила она его.

Обнадёженный Погорельский позволил ввести себя в вестибюль, где их уже поджидал Ринат. Оперативник провёл их в кабинет, где свидетеля встретил специалист. Погорельского сразу усадили в кресло и приступили к работе.

С каждой минутой Афанасий Андреевич чувствовал себя всё уверенней и через некоторое время уже командовал экспертом:

– Нет, я же говорю, нос тонкий! Посредине лица!

– А где ещё может быть нос, – пробормотал прибывший к этому времени Наполеонов.

Мирослава приложила палец к губам. И следователь не обронил больше ни слова.

Наконец портрет был составлен, и Погорельский даже похвалил эксперта:

– Вот молодец! Умеешь, если захочешь.

И тому пришлось отвернуться в сторону, чтобы свидетель не заметил его ухмылки.

– Шура, – спросила Мирослава, – ты не знаешь этого человека?

Наполеонов покачал головой:

– Его нет среди тех, кого мы опрашивали, и среди тех, кого видели.

– Наверное, стоит показать его свидетелям.

Следователь согласно кивнул.

– А теперь гони тысячу, – бесцеремонно потребовала подруга детства.

– Это ещё зачем? – удивился Наполеонов.

– Мы со свидетелем поедем в магазин.

Следователь покряхтел, полез в карман, достал бумажник и вручил Мирославе две купюры по пятьсот рублей.

Волгина спрятала их в карман и поманила за собой Погорельского. Он охотно пошёл за ней.

Мужчина снова радовался поездке на машине, а когда «Волга» остановилась возле магазина, Погорельский просто расцвёл.

– Афанасий Андреевич, – сказала Мирослава, – я с вами внутрь магазина не пойду. Думаю, вы и сами знаете, что вам нужно купить.

Погорельский открыл было рот, но Волгина достала две купюры, выданные следователем, и прибавила ещё тысячу от себя.

– Это всё мне? – не поверил своим глазам счастливый Погорельский.

– Вам, Афанасий Андреевич. Только вы постарайтесь купить поменьше алкоголя и побольше еды.

– Конечно, конечно, – радостно закивал Погорельский. И уже когда Мирослава возвращалась к машине, закричал ей вслед: – Обращайтесь в любое время для и ночи! Я весь ваш!

– Спасибо, – улыбнулась Мирослава и добавила: – Вполне возможно, что вы ещё понадобитесь следствию.

– Я буду надеяться! – завопил от избытка переполнявших его чувств Погорельский и сломя голову кинулся в магазин, не в силах более сдерживать свою потребительскую жажду.

Мирослава села в машину и тихо рассмеялась: «Как всё-таки мало надо человеку для счастья. Нам с Наполеоновым – раскрыть преступление, а Погорельскому – хорошенько выпить. Остаётся только надеяться, что и про закуску он не забудет».

Дмитрий Славин перечитывал опрос свидетелей по делу, не относящемуся к убитому Костюкову, но тоже требующему срочного рассмотрения, неожиданно зазвонил стационарный телефон, и Ринат Ахметов, поднявший трубку и выслушавший звонившего, громко проговорил:

– Дима, это тебя.

– Кто там ещё? – недовольно спросил Славин.

– Мне почём знать, – пожал плечами Ринат. – Женщина какая-то или девушка. Голос приятный.

Раздался звук упавшей на пол ручки, и все невольно обернулись в сторону Любавы Залеской, которая под взглядами товарищей раскраснелась как маков цвет.

– Простите, – пробормотала девушка.

– Бывает, – успокоительно проговорил Ринат.

Остальные просто не поняли, за что это Залеская извиняется. Может, не выспалась сегодня…

Славин лениво поднялся со своего места и взял трубку:

– Дмитрий Славин слушает.

– Алло, Дима, это я, – проворковал бархатистый голос.

– Кто я? – сердито гаркнул оперативник.

Женщина на том конце провода нисколько не смутилась и так же нежно спросила:

– Ты что, уже забыл меня?

– Если вы не перестанете говорить загадками, я положу трубку, – холодно предупредил Славин.

– Так это же я, Рада! – на этот раз с нотками нетерпеливой обиды воскликнули в трубке.

– Рада, Рада… – машинально повторил оперативник, стараясь припомнить, где он совсем недавно слышал это имя, и вспомнил! Обрадовавшись тому, что память его не подвела, он воскликнул: – Ну как же, помню, помню!

Девушка расценила его радостное восклицание в свою пользу и снова заворковала:

– Дима, где мы могли бы встретиться?

– Это ещё зачем? – холодно спросил оперативник.

– Разве ты не соскучился? – игриво донеслось из трубки.