– Да, – согласился Ивашов. – Это обязательное условие во время проведения следствия. Особенно, когда происходят убийства, – добавил он и мельком глянул на капитана Рыжакова. Но на того слово «убийство» не произвело никакого впечатления. – Вот только с чего вы тогда решили, что Хромченко мертв? Вы же не касались трупа?

– Думаете, я за время войны не видел убитых пулями? – усмехнулся капитан.

– Значит, у вас нет сомнений, что… гибель старшего лейтенанта Хромченко произошла в результате… несчастного случая?

– К такому выводу пришли следователь «СМЕРШа» дивизии и военный прокурор.

– И вы с ними согласны?

– А почему я должен быть с ними не согласен? – удивленно поднял брови помначштаба. – Я таких вещей не решаю.

– Насколько мне известно, у следствия имелась еще версия о самоубийстве старшего лейтенанта Хромченко, – осторожно произнес Егор.

– Для самоубийства должны иметься веские причины, – вполне резонно изрек капитан. – А какие причины могли быть у Василия Ивановича?

– Да, какие?

– Да, по-моему, никаких. И еще: выстрел произведен в глаз. Мне кажется, стреляться удобнее в висок или в сердце…

– Вы, наверное, правы, – согласился Ивашов. – Для самоубийства должны иметься веские причины… А что вообще за человек был Василий Иванович Хромченко?

– Ну, в друзьях мы с ним не были. Он вообще, похоже, ни с кем не был в дружеских отношениях. Должность у него такая. А насчет его качеств… – Рыжаков чуть задумался. – Дельный был мужик. Обстоятельный. И дело свое знал хорошо…

– Понятно, – изрек Егор. – У вас есть еще что-нибудь сообщить по этому делу?

– Нет, – ответил помначштаба.

– Тогда я больше вас не задерживаю…

Вызвав из коридора сержанта Масленникова, Ивашов приказал позвать к нему на допрос капитана Величко. Помощника начальника штаба полка по разведке на месте не оказалось, и на допрос был приглашен помначштаба по тылу старший лейтенант Шевчук.

– Присаживайтесь, – указал на стул против себя младший лейтенант. – Я уполномочен провести следствие по факту гибели старшего лейтенанта Хромченко.

– Так проводилось уже, – немного удивленно посмотрел на него помначштаба по тылу.

– Возникли новые обстоятельства. Так что советую вам собраться и отвечать на мои вопросы четко и по существу.

Шевчук на это промолчал.

– Скажите, товарищ старший лейтенант, – начал официальным тоном Ивашов, – в каких отношениях вы были со старшим лейтенантом Хромченко Василием Ивановичем?

– В обыкновенных, как и со всеми, – продолжал пребывать в некотором удивлении помначштаба по тылу.

– Что значит, в обыкновенных?

– Это значит – не дружили и не ссорились. Чего нам делить-то? – ответил Шевчук. – Хромченко для меня был просто одним из офицеров полка.

– А у Хромченко были какие-нибудь конфликты с другими офицерами или, может, с солдатами? – задал новый вопрос Егор Ивашов.

– Я не знаю, – после недолгого молчания ответил Шевчук. – Конфликтовать с Хромченко было себе дороже…

– То есть? – не понял младший лейтенант.

– О покойнике либо хорошо, либо ничего. Поскольку ничего хорошего о старшем лейтенанте Хромченко я сказать не могу, то выбираю «ничего».

– Выходит, не нравился вам начальник отдела контрразведки «СМЕРШ»? – Егор бросил острый взгляд на помощника начальника штаба по тылу.

– Он не женщина, чтобы кому-нибудь нравиться или не нравиться… – чуть усмехнулся Шевчук. – В полку Хромченко никому не подчинялся, мог вызвать к себе любого из офицеров, и приходилось бросать дела и идти к нему в отдел отвечать на вопросы. От этого не все были в восторге, знаете ли…

– В том числе и вы?

– В том числе и я. А почему вы спрашиваете про возможные конфликты Хромченко с офицерами полка? Полагаете, что его убили?

– Я не уполномочен делиться с вами своими предположениями, – в упор посмотрел на Шевчука Егор. – А вы что, допускаете, что старшего лейтенанта Хромченко могли убить?

– Следователь из «СМЕРШа» дивизии и военный прокурор провели расследование и пришли к заключению, что Хромченко застрелился. Случайно. Несчастный случай. И у меня нет оснований им не доверять. Да и не мое это дело, гадать, намеренно застрелился Василий Хромченко или случайно. Мое дело своевременно обеспечить военнослужащих полка всеми видами военного имущества и довольствия. Так что дел, поверьте, хватает…

– Я вас понял, – кивнул младший лейтенант. – А где вы находились в момент выстрела?

– Я направлялся к начальнику штаба с док-ладом.

– То есть вы находились в коридоре?

– Нет. На лестничной площадке между первым и вторым этажами.

– Вы услышали выстрел. Что было потом?

– Бегом поднялся по ступеням и побежал по коридору на выстрел. А вы бы поступили иначе?

– В этот момент вы один были в коридоре? – проигнорировал последнюю фразу Ивашов.

– Нет, – не раздумывая, ответил Шевчук. – К кабинету Хромченко с другой стороны коридора бежали капитаны Величко и Олейников.

– У них было что-нибудь в руках?

– Я не видел.

– Не было, или вы не видели? – уточнил Егор.

– Не было, – твердо произнес Шевчук.

– Кроме капитана Величко и капитана Олейникова кто еще был в коридоре?

– Никого.

– А когда вы бежали по коридору, дверь в кабинет Хромченко была уже открыта?

– Да, – непроизвольно посмотрев на дверь, сказал старший лейтенант.

– Вы подбежали к двери… – Ивашов замолчал, предоставляя продолжить самому Шевчуку.

– Первыми подбежали к двери кабинета Хромченко капитаны Величко и Олейников. Я подбежал тотчас за ними и увидел внутри кабинета кроме Величко и Олейникова капитана Рыжакова и писаря из отдела Олейникова… не помню его фамилии. Ну, и труп старшего лейтенанта Хромченко, конечно, увидел. Он выстрелил себе в глаз.

– У капитана Рыжакова было что-нибудь в руках?

– Нет.

– А у писаря?

– Кажется, портфель.

– Вы уверены? Не папки, не бумаги, а именно портфель?

– Теперь уже не уверен, – признался помначштаба по тылу.

– Так. Все же вспомните, пожалуйста, был ли у писаря в руке портфель, – потребовал Ивашов.

Шевчук крепко задумался. Какое-то время он сидел молча, морща лоб и вспоминая события трехнедельной давности. Кажется, вспомнить удалось…

– Были и портфель, и папка. Пустая. В которой носят бумаги на подпись. Она еще выпала у писаря из рук, и он наклонился, чтобы ее поднять.