– Нет, что вы, это как раз очень логично. Дело в том, что Бьюкенген и Гэтсби это символы. – Запустив руку в волосы, Ян принялся мерять шагами холл.

– В смысле? – не поняла Мона, наблюдая за его хаотичными движениями.

– В прямом. Это символы, образы – старые и новые деньги, а Дейзи это американская мечта, – развел руками Ян, садясь на любимого конька.

– Что? – не поняла Мона, о чем он вообще говорит. – Какая мечта? Это же книга про любовь.

– О, это не просто книга про любовь, – горячо заговорил он, – если хотите, можем обсудить. Я буквально недавно перечитывал ее в восьмой раз, в очередной раз дивясь гению Фицджеральда.

Похоже, парень был сдвинут на книгах, ну что же, это даже к лучшему, будет проще завоевать доверие. Много ли он в жизни видел? Да и книгу была охота обсудить.

Ян вдруг перевел взгляд на коробку с печеньем и переспросил:

– Вы сами пекли?

– Да, – кивнула Мона, и внутри зашевелилось какое-то странное чувство. Ничего похожего она раньше не испытывала и вдруг с удивлением поняла, что это странное ощущение – гордость за себя. Она никогда раньше собой не гордилась, возможно, просто не было повода.

– Попробуйте, очень вкусно! – робко предложила она.

Почему-то стало невероятно важно, чтобы парню понравилось печенье. Наверняка ей просто очень хочется втереться к нему в доверие.

– Я заварю чай, если не возражаете, мы можем выпить его в читальном зале. Конечно, это вопреки всем правилам, но так как правила здесь устанавливаю я, а кроме вас нет других посетителей… – он запнулся, словно сболтнул лишнее, но Мона уже ухватилась за конец фразы:

– Как нет? Я же видела мужчину.

– Это не посетитель, пожалуйста, не задавайте мне вопросов, мне бы не хотелось вам лгать, – вдруг сказал Ян, и Мона ошарашенно посмотрела на него – он что, тоже вместе с Кириллом в одной связке? Ну какая же она дура. Конечно, они все здесь заодно. А она печенье напекла, думала, обидела его. Но этот дневник?..

Мона с трудом подавила желание забрать у молодого человека нарядную коробку, немедленно развернуться и уйти. Съест печенье в одиночку, проливая слезы над судьбой Джея Гэтсби.

Но в последнее мгновение сдержалась – ну и что, что он вместе с Кириллом? Может быть, у нее получится перетянуть его на свою сторону. Только не надо истерить. Папа всегда говорил, что мужчины не любят истеричек. Ласкою и хитростью она добьется гораздо большего.

– Чай? Звучит прекрасно, – улыбнулась она и поспешила вслед за Яном по лестнице, ведущей на второй этаж.

Его дневник. Зачем бы он стал его писать, если бы просто участвовал в чудовищном спектакле? Или это было сделано нарочно, и компьютер был оставлен открытым специально, чтобы она прочитала и начала доверять ему? Голова шла кругом, и ей, привыкшей всегда обсуждать свои мысли и идеи с Кейт, отчаянно нужно было с кем-нибудь поговорить. Но с кем? Кроме Кирилла и Яна, она знала лишь графиню, но могла ли она ей доверять? И снова в голове всплыли папины слова – в этой жизни доверять можно только себе. Все остальные могут предать в любой момент.

Так ни до чего и не додумавшись, Мона решила отпустить ситуацию и просто понаблюдать, как та будет развиваться. Десять минут спустя Ян поставил на стол плоский серый камень, служивший ему подставкой под горячее, водрузил на него чайник и разлил по разномастным чашкам с дурацкой рекламой чай. Девушка открыла коробку с печеньем. Они старались не смотреть друг друга, перекидываясь ничего не значащими фразами, которые оба произносили нарочито бодро.

– Какую литературу вы предпочитаете? – поинтересовался Ян, наконец прекратив суетиться и усаживаясь за стол.

Она задумалась, подняв глаза к потолку и постаравшись придать лицу умное выражение, решила ответить обтекаемо:

– Разную. Вы пробуйте печенье, – подтолкнула к Яну небольшую щербатую тарелку, на которую он щедро насыпал печенье из коробки.

– Спасибо, пахнет очень вкусно. – Молодой человек взял одно печенье и, рассеянно откусив кусок, принялся жевать. – Есть ли у вас какие-то жанровые предпочтения? – снова вернулся к любимой теме.

– Ну я не знаю, детективы люблю, про любовь, Гэтсби понравился, – решила не мудрить Мона. Наверняка парень повернут на литературе, а она сейчас ляпнет что-нибудь и выставит себя полной дурой. Лучше уж быть очаровательной дурочкой.

– Что вы думаете о Гэтсби? – Он вдруг прекратил жевать и уставился девушке прямо в глаза.

– Я думаю… – Очень непривычная формулировка. Пожалуй, ее никто никогда не спрашивал о том, что она думает, поэтому и не сразу сообразила, как ответить на этот вопрос. Вдруг неожиданно для самой себя выпалила:

– Я не знаю, что я думаю.

– Настолько сложный образ? – ласково улыбнулся Ян. – Признаюсь, я тоже не сразу сформулировал к нему отношение.

– Я не знаю, что вам ответить, меня никто никогда не спрашивал о том, что я думаю, – снова выпалила Мона и тут же прикусила язык. Ну зачем она ему об этом говорит? Навязывает свои проблемы? Папа всегда говорит, что чужие проблемы никому не нужны, а уж тем более этому библиотекарю, у которого наверняка есть собственное ценное мнение по любому вопросу.

– Как вас зовут? – вдруг поинтересовался молодой человек, отвлекаясь от печенья. Мона машинально отметила, что тарелка уже наполовину пуста, и почувствовала гордость – он оценил ее выпечку! Она может создавать что-то действительно стоящее, что бы там ни думал по этому поводу отец.

– Ма… Мона.

– Мона? – удивленно переспросил библиотекарь. – Не может быть!

– Почему? – удивилась девушка.

– Бывают вечера, когда небо мне кажется пустыней, – вместо ответа принялся декламировать Ян, – звезды – холодными мрачными покойниками, трупами в этом безжизненном бессмысленном мироздании, только мы одни мечемся в одиночестве на нашей маленькой захудалой провинциальной планете, как в глухом городишке, в захолустье, где нет воды, темно и даже не останавливаются скорые поезда… Но бывают вечера, когда все небо полно жизни, когда, если хорошенько прислушаться, слышно, как на каждой планете шумят леса и океаны… Фантастические океаны! Бывают вечера, когда все небо полно таинственных знамений, словно это живые существа, рассеянные по разным планетам, которые смотрят друг на друга, угадывают, дают знаки, ищут друг друга…

– Что это? – В этот раз Мона догадалась, что Ян что-то цитирует – он был словно актер на сцене, погруженный во внутренний монолог (вот уж спасибо британцам, на театр она насмотрелась).

– «Безымянная звезда», – вдруг улыбнулся он, – ну конечно, как же это я раньше не догадался.

– Какая-то книга о Моне? – выстрелила девушка наугад и попала в точку.

Ян кивнул:

– Если не читали, то всячески рекомендую, гениальная вещь. Вы действительно Мона, никакое другое имя не подошло бы вам больше. Так вот, Мона, я должен вам признаться, что отчаянно завидую вам.