Пока он возвращался к камину, Эмили успела мельком заметить бальную туфельку и клочок подола шелкового платья. Что это, неужели в кресле сидит Элизабет Честер? Стало быть, она жива, и муж держит ее в Честер Грейндж в плену? Но, увы, никакой возможности разглядеть снаружи что-либо еще не было.

Значит, придется пробраться внутрь.

Хотя Эмили никогда еще не доводилось в глухой час ночи забираться в дом подозреваемого в убийстве человека, она ни секунды не сомневалась в том, что у нее все получится.

Если ей повезет, то входная дверь у Честера будет не заперта, как и почти у всех жителей Хоэрта. Правда, в отличие от них, Честеру есть что скрывать. Эмили подумалось, что так, пожалуй, всегда и бывает – чем интереснее жизнь, тем крупнее неприятности. Люди, познавшие любовь, желание и страсть, почти всегда погрязают в ненужных сложностях. И хотя ей нравилось развлекать себя мыслями о любви, которая способна буквально довести человека до безумия, она понимала, что на деле такая любовь принесет одни несчастья. Сама она по-настоящему жила лишь в Гондале, стране своего воображения, да еще на пустоши, когда, поднявшись на вершину холма, она бывала внезапно поражена красотой божьего творения. Только там и в такие минуты ее сердце начинало биться чаще. Теперь же, в тишине ночи, когда впереди ее ждал риск и, возможно, бесчестье, ее пульс не сделал ни одного лишнего удара.

Увы, расчет Эмили не оправдался: все входы в дом оказались заперты; это однообразие так удручало, что девушка не стала даже подходить к парадной двери. Да и время поджимало: ей надо было войти внутрь раньше, чем Честер напьется до такого состояния, когда уже не сможет говорить.

Вечная оптимистка, она тут же решила, что, раз нельзя войти через дверь, значит, надо искать подходящее окно.

Почти в каждом большом доме имелся погреб для мяса: без наружной двери, зато с окошком, через которое молодая ловкая особа, не слишком обеспокоенная судьбой своих юбок, могла бы, пожалуй, протиснуться внутрь. Наверняка есть такой и в Честер Грейндж, рассуждала Эмили, которая решила пробраться в дом, чего бы ей это ни стоило. Не упускать же такую возможность! Осталась бы она сегодня в постели, как все люди, и не узнала бы ничего о бдениях Честера. А так, глядишь, еще и тайну его сейчас раскроет, в одиночку. Шарлотта от зависти лопнет.

Ничуть не напуганная и даже не взволнованная задуманным, Эмили снова принялась обходить дом кругом, ища хоть малейшие щели в его обороне, понимая, что Честер вряд ли проведет со своей жертвой всю ночь, до самого утра.

Скоро у нее появилась компания: собаки Честера вернулись и стали ходить за ней по пятам, хотя и никак не участвовали в ее поиске. Точнее, поиск у них был свой: в карманах ее юбки, куда они по очереди совали носы в надежде отыскать еще пару вкусных мясных кусочков.

Эмили решила не разрушать их иллюзии и не гнала их прочь, хотя знала, что Кипер будет дуться на нее целую неделю, когда учует на ее платье следы измены. Но лучше уж пусть собаки будут на виду и при деле, чем рисковать тем, что они поднимут шум и обратят внимание Честера на присутствие посторонней в его доме.

Наконец она увидела то, чего так жаждала: открытое окно.

Достаточно широкое для того, чтобы Эмили могла пролезть внутрь и не порвать платье. Хорошо, что она не надела нижние юбки. Правда, одно затруднение все же оставалось: окно было на втором этаже.

Выход из затруднения предложил сам дом: его стены от фундамента до крыши покрывала добротная сеть из стеблей плюща, точнее, настоящих стволов, совершенно одревесневших и таких мощных, что, на взгляд Эмили, они легко могли выдержать ее вес. И хотя ей никогда еще не приходилось карабкаться по стене, зато на ее счету было не одно дерево, на которое она залезла, и несколько почти отвесных утесов, с которых она спустилась.

В мертвой тишине ночи она услышала, как дюжины крохотных пальчиков плюща отцепились от каменной кладки, когда растение приняло ее вес, но все-таки выдержало, не обвалилось. Собаки стояли внизу, помахивая хвостами и с неослабевающей надеждой глядя на Эмили, пока та медленно лезла наверх, так внимательно высматривая в зеленой массе листвы опору для рук и ног, что, если бы сам Честер помахал ей сейчас из окна, она бы не заметила. И все же, когда до подоконника уже можно было достать рукой, она ненадолго замедлила движение и огляделась, чтобы вобрать красоту теплой ясной ночи, а заодно представить, как она выглядит со стороны и что, например, думает луна о ней – о женщине в длинном платье и девчачьих ботинках, которая бесстрашно лезет вверх по стене дома, навстречу затаившимся в нем страшным секретам и опасным приключениям. И широко улыбнулась самой себе, убежденная, что выглядит сейчас великолепно, не более и не менее.

Наконец она достигла окна, почти без труда пролезла в него, втянув следом юбку, и лишь один раз, услышав треск зацепившейся ткани, ругнулась при мысли о предстоящей нудной починке. Звякнуло стекло, тяжело упало что-то металлическое, но, к счастью, оказалось, что комната предназначена не для людей.

В ней хранилась мебель: покрытые белыми чехлами предметы всяких форм и размеров словно обступили ее со всех сторон, с любопытством наблюдая за тем, как она, выпрямляясь, вытаскивает из растрепавшихся спутанных волос веточку плюща и бросает ее на пол.

– Добрый вечер, – шепнула Эмили белым фигурам. – Какое приятное знакомство.

Выбравшись из лабиринта неодушевленных предметов, Эмили вышла в коридор. Дом вокруг спал глубоким сном, даже большие часы на лестничной площадке не тикали, так что на миг ей показалось, будто само время в этих стенах замерло из почтения перед теми, кто расстался здесь с жизнью.

Единственным источником света была полная луна, которая, опускаясь за горизонт, заглядывала в окно коридора, да еще где-то на первом этаже горел в камине огонь, отбрасывая в холл красноватые отблески вперемешку с длинными трепещущими тенями.

Эмили повернула к лестнице, когда посреди коридора вдруг распахнулась какая-то дверь. Девушка застыла, как полевая мышь, увидевшая ястреба. За дверью зажегся свет – слишком холодный для пламени в камине и слишком яркий для огонька свечи. Эмили даже подумала, что он похож на заблудившийся лунный луч. Вообще-то ей надо было поторапливаться, время ведь не ждало, но таинственный свет манил ее.

Лишь подойдя ближе, она поняла, что перед ней комната Элизабет Честер. Стоило ей коснуться двери, как свет внутри словно потушили, а когда она, осторожно высунув голову из-за притолоки, заглянула внутрь, то не увидела ничего, кроме теней в углах да одинокого лунного луча, который лежал на черном полу прямо, как удар ножа. У нее захватило дух, когда из темного угла вдруг выкатилось что-то маленькое и круглое и, покрутившись на ребре, упало на бок и затихло. Она всмотрелась во тьму, пытаясь определить, есть ли там кто-нибудь живой, – может быть, кому-нибудь из мальчиков не спится и он пришел сюда из детской, – но никого не увидела. Тогда Эмили сделала глубокий вдох, вбежала в комнату, схватила с пола предмет и сунула его в карман.