При виде его гость побледнел.

— Конечно, конечно. Вы все делаете весьма основательно.

— Верно, — сказал Хирург, подходя к гостю слишком близко, прежде чем усесться за стол. Откинувшись на спинку стула, он вытащил свой любимый нож и принялся водить лезвием по ладони. — Я с радостью займусь Хиллиардом.

— Может быть, позже, — пообещал начальник, и на его лице появилась странная чувственная улыбка. — Если у нас ничего не выйдет. Или если мы докажем ему, что наши угрозы не беспочвенны.

— Леди Кейт? — спросил гость.

— Слишком опасно. Возможно, у нее дурная репутация, но многие любят герцогиню. Думаю, вполне подойдет жена Хиллиарда. В конце концов, кого огорчит смерть солдатской дочери?

Гость засмеялся.

— Посмотрите на нее, и вы поймете, что Хиллиарду будет все равно. По правде сказать, вы окажете ему услугу.

Начальник улыбнулся:

— Полагаю, Хирург достаточно опытен, чтобы оставить ее в живых.

Хирург нахмурился:

— Конечно, сам бы я ее не выбрал. Она ведь калека.

— Надеюсь, вы сумеете преодолеть свое отвращение.

Теперь улыбнулся Хирург:

— Я вырежу на ее груди самое известное изречение.

Старший кивнул:

— Хорошо. А пока… — Его длинные пальцы забарабанили по разложенному письму. — Добудьте побольше сведений о Хиллиарде. Для человека, лишенного наследства, он слишком обеспечен. До меня доходили слухи, что он продает важные сведения за золото.

Хирург повернул лезвие, и по нему скользнул свет.

— Странно, почему он отказался от возможности жениться на наследнице и выбрал это страшилище? Готов поклясться, она умрет девственницей.

— Надеюсь, нет, — возразил старший. — Иначе мы не сможем ее использовать.

Хирург нетерпеливо вздохнул.

— Может, нам просто убить его, и дело с концом?

— Пока нельзя. Но это не значит, что мы не можем его уничтожить. Все в наших руках.

На следующее утро Диккан поднялся, все еще не зная, как вести себя с женой. Ему следовало бы наведаться к ней, прежде чем он займется делами. Надо было сообщить ей свое решение относительно их брака. Но она наверняка была слишком смущена, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Лучше дать ей немного времени. Диккан выскользнул из комнаты, но тут его ожидал сюрприз, мгновенно изменивший все к лучшему. Барбара Шредер убирала гостиную.

— Ну, Бабе, — с улыбкой произнес он, — ты выиграла.

Выпрямившись при звуке его голоса, Барбара одарила Диккана восторженной улыбкой.

— Да ведь это сам щеголь Диккан! — тихо ответила она тоном заговорщицы.

Диккан невольно сравнил ее с Грейс. Его жена была угловатой и нескладной. Бабе — мягкие изгибы тела и улыбка, любой мужчина был бы счастлив ее обнимать.

— Признайся, это была твоя идея насчет пеньюара?

Барбара понимающе улыбнулась и покачала головой:

— Скажешь ей правду обо мне?

Диккан нахмурился:

— Еще чего! Зачем?

Бабе поглядела на него так, словно перед ней был самый большой глупец в истории человечества.

— Она узнает. Я это сразу поняла.

— Если только ты сама ей не скажешь. А теперь будь хорошей девочкой и иди к своей госпоже. — Легко хлопнув ее по спине, Диккан, насвистывая, вышел за дверь.

Видимо, Грейс все же заснула в кресле у потухшего камина. Ее разбудили тихие голоса в гостиной. Потирая глаза, она потянулась и вылезла из кресла.

Стоило ей только ступить на пол, как она поняла, насколько опрометчиво поступила, заснув сидя. У нее свело колено, и ногу пронзила острая боль. Несколько мгновений Грейс могла лишь неподвижно стоять на месте, вцепившись руками в спинку стула.

Но, как и всегда, судорога прошла. Правда, на этот раз Грейс уже не могла притвориться, будто это ерунда. Случившееся напомнило ей, чего стоила Диккану эта женитьба. Он оказался связан не только с некрасивой женщиной, но еще и с калекой.

Грейс потребовалось время, прежде чем она смогла заняться будничными делами.

Когда в дверь постучали и вошла Шредер, Грейс принимала ванну. Она не обратила внимания на то, как приподнялась бровь Барбары при виде ее хлопковой ночной сорочки. Она была слишком поглощена мыслями о предстоящей встрече с Дикканом. Им нужно забыть случившееся прошлой ночью. Грейс знала одно: мужчины не любят признавать свои ошибки. Поэтому ей надо взять дело в свои руки.

— Не знаешь, Биддл уже разбудил мистера Хиллиарда? — спросила она, закончив закалывать волосы шпильками.

Хорошенькая блондинка нахмурилась:

— Полагаю, мистер Хиллиард уже спустился к завтраку, мадам.

Грейс вздохнула. Она предпочла бы встретиться с ним наедине, но не собиралась упускать такую возможность. Поблагодарив Шредер, она оделась, собрала свои списки и спустилась в гостиную, где Диккан читал «Таймс» за кофе и бифштексом.

— Доброе утро, Диккан, — сказала Грейс, с облегчением услышав свой будничный голос.

При виде мужа ее сердце тревожно забилось. Он облачился в безупречно сшитый сюртук табачного цвета и светло-коричневые бриджи, его растрепанные накануне кудри были уложены мягкой волной. И этот красивый мужчина принадлежал ей, пусть всего несколько мгновений.

— Дорогая, — отозвался Диккан, вскакивая и пододвигая стул.

Грейс чуть не поморщилась, заметив его напряженный взгляд. Он едва мог смотреть на нее. В этот миг случившееся будто накрыло их тяжелой пеленой, и Грейс стало трудно дышать. Ее лицо вспыхнуло от запретных чувств, которые он сумел в ней пробудить. Но сейчас у него был такой расстроенный вид.

— Спасибо, — как можно спокойнее ответила Грейс и села. — Бифштекс выглядит аппетитно.

Рядом безмолвно возник официант.

— Бифштекс, мадам?

Отложив списки в сторону, Грейс улыбнулась:

— Да. И пожалуйста, с кровью. И яйца. И еще булочки со взбитыми сливками и джемом. Чай и, пожалуй, немного фруктов. У вас есть апельсины? Я полюбила их в Испании.

Официант поклонился и ушел. Диккан с сухой улыбкой сел на свое место.

— Может, им лучше притащить сюда целого бычка?

Грейс усмехнулась:

— Это лишнее. А пока продолжай читать. Если потом у тебя будет несколько свободных минут, я бы хотела узнать твое мнение насчет списка выставленных на продажу домов. Собиралась заняться этим сегодня.

Любой заметил бы в глазах Диккана лишь изумление. Грейс увидела, как беспокойство превратилось в удивление, а потом сменилось облегчением. Ей показалось, что он специально выбрал для их утренней встречи гостиную, чтобы она не могла заговорить о прошедшей ночи. Грейс надеялась, он успокоился. Она не больше его хотела обсуждать случившееся. Ее тело и без того напоминало ей о совершенной глупости. Грудь болела, а руки и ноги ослабли.