Чейз, хвала святым правящим, мысли мои слышать не мог, терзания и чуть-чуть зависти его не волновали. Он просто уплетал сочные драники, запивая это все ароматным чаем.

Как и все вокруг, облачен в серую форму, которая великолепно сидела на нем, обтягивая литые мышцы. Только длинные волосы, завязанные в хвост, все портили. Терпеть не могу волосатиков.

Как-то высказала при Зои эту мысль, но та лишь пожала плечами:

– Главное, чтобы чистыми были, нет ничего хуже грязных патл. А так очень даже хорошо ему с такой прической. Он вообще привлекательный парень и тааак смотрит на тебя.

Вот теперь смотрела и я. Не хотелось, чтобы он «тааак» меня разглядывал. Мне в этой Академии учиться надо, а не шашни водить с ребятами из команды. Некогда.

Хотя, признаться, иногда, когда он невзначай касался рук или в шутку приобнимал, то мурашки толпами бежали по коже, а щеки розовели. Совсем нетипичная реакция для бывалой стервы. Вот от слова «совсем».

– Ты разговаривать со мной будешь или снова в облаках витаешь? Мими, я спрашиваю, сделала ли ты доклад для Сапфир про увечья драконов от драконов? А то я в этой библиотеке ничего интересного не нашел. Все голограммы пересмотрел и даже забрел в книжный отсек.

– Держи, – буркнула я, пододвигая ему свою голограмму.

Чейз сразу оживился и даже улыбнулся, что с ним бывало крайне редко. К нашему разговору тут же прислушались все окружающие и даже парочка бледного вида экстернатов.

И когда это я успела превратиться в человека, у которого все желают списать?

– Ты меня просто спасла! Все равно Сапфир тебе поставит высший балл. Она весь род мужской терпеть не может.

Вот тут не могла не согласиться. С самых первых минут, когда эффектная брюнетка вихрем влетела в аудиторию, стало понятно, что просто не будет. Она, как и многие преподаватели, оказалась сумасшедшим фанатом своего дела и… мужененавистницей.

Но это не мешало решительно каждому лицу мужского пола, за исключением, пожалуй, пресловутого декана спортфака, пускать на нее слюни. Иногда мне казалось, что они с Севильей реально сестры. По духу как минимум.

Ослепительная и остужающая любой пыл красота, идеальная фигура, вызывавшая вожделение… Милена Сапфир знала себе цену и смело оглашала ее с первых минут знакомства:

– Хватит пялиться. Никогда женскую грудь в вырезе не видели? Вы сюда пришли не рукоблудствовать, а учиться. Но если вдруг, – она обвела насмешливым взглядом аудиторию и таки пускавших слюней ребят, – кто-то из вас рискнет забраться в мою постель, то учтите, что на утро окажетесь по ту сторону каменных ворот.

Никто не сомневался в правдивости ее слов, ибо таких смельчаков стабильно набиралось пару человек в год. Они шли к ее комнате как герои, которые сейчас откопают священное драконье яйцо, а уходили, понурив головы.

И никто, кроме декана Игнатиуса Ремолиуса, не позволял себе комментировать произошедшее. Хотя я всерьез стала сомневаться, что глава спортфака вообще был в ее постели.

Тяжело вздохнула. Это меня не касается. Магистр Сапфир не спит с девочками, хвала святым правящим. А то мало ли куда бы меня занесло. Брр, даже думать об этом не хотелось.

– Мими, откуда ты столько знаешь о ранениях, нанесенных драконами? Это просто преступление!

Усмехнулась. Да просто как-то раз пытала нашего лекаря Агнара Йболита. Он лечил Унита после нападения горных обвальщиков. Чейз же удивленно добавил:

– Просто не понимаю, откуда у тебя такие проблемы с драконоведением в таком случае.

Ну вот опять. Все настроение испортил. Наступил на самую мою больную мозоль. Кстати о ней…

Спустя пару занятий у магистра Бекойна стало понятно, что мое незнание о том, что земляные мстители не летают, – самое маленькое из зол. На второй паре на вопрос про водных ныряльщиков я с гордостью ответила, что они обитают в Ихтрамарском море.

Гнетущая тишина была прервана гневным заявлением дядюшки:

– Вообще-то, адептка Сицил, они вымерли так же давно, как и черная смерть. Странно, что вы этого не знаете.

И правда странно, я же знала об этом. Но почему-то ответила именно так. В голове били набаты. Да еще и очередная изматывающая тренировка на стадионе намечалась…

В общем, вскоре терпение Бекойна лопнуло. Он как-то отвел меня в сторонку и заявил, что теперь три вечера в неделю я буду заниматься с ним индивидуально. Заодно и разгадку летающего земляного мстителя попробуем разгадать.

Сначала восприняла это как знак свыше, мол, быстренько догоню всех по программе и закончу этот фарс. В конце концов, надо мной уже все смеялись, включая даже Зои!

Она тихонько прыскала в ладошки и удивлялась, как я могла не знать таких простых вещей. Удивлялась и я. Тем более что мне казалось, что знаю. Но почему-то в самый ответственный момент мой мозг отключался и выдавал совершенно не ту информацию.

После третьего занятия стало ясно, что ничего не ясно. Знания о драконах не задерживались в моей голове. Они словно накладывались, как пыль, сверху, но при первом же движении слетали прочь.

Сегодня у нас не было первого занятия, так как магистр Тассон готовился убивать факультативщиков. Зои с утра носилась по комнате и причитала, что ничего не сдаст. У них сессия назначалась раз в полгода, а не раз в год, как у нас.

И первый зачет по физической подготовке уже должен был начаться. А я тем временем неспешно шла по знакомому уже коридору к кабинету драконоведения.

Положа руку на сердце, он нравился мне больше других. Напоминал драконий музей, только касающийся не истории игр или наездничества, а именно зверей.

Да и дядюшка приятно удивил. Не ожидала от него такой активности и столь подробных лекций. Как и все академики и магистры в замке, он просто болел своим предметом и стал первоклассным специалистом.

Потихоньку закрадывалась мысль, что я о нем много чего не знаю. Да и все говорило о том, что тот человек, о котором раньше рассказывали, и этот – просто две разные личности.

Неужели он так изменился, после того как принял себя? И как это случилось? Он лишь раз, в самый первый день в Академии, упомянул об этом и больше не говорил ни слова. Что значит высший уровень согласия с собой и как его достичь? Не отказалась бы…

Нет, не то чтобы меня в себе что-то не устраивало… Напротив. Искренне любила саму себя и ценила собственные качества. Даже отрицательные. Но иногда чувствовалось, что чего-то не хватает…

Возможно, свободы. Отпустить обиды и принять прошлое. Мне двадцать два, а я все еще по утрам ощущаю себя девочкой, которую мама с папой бросили в обсервации. Что бы за причины у них ни были.

Только вот с течением времени оказалось, что и мать как бы непонятно почему сделала это, да и отец мне не отец… А родной папенька представляет собой нечто среднее между властелином мира и человеком, которому в принципе детей доверять не стоит.