Квартира у него была холостяцкая, но отделана с шиком.Перегородки снесли и из сталинской трешки сделали спальню и просторнуюгостиную, из которой на кухню вела арка. На полу пушистый ковер, стильнаямебель, на стенах картины, не репродукции, настоящие. Одна из них явноприобретена недавно, пару месяцев назад я видела ее на выставке. Напротивдомашний кинотеатр, в общем, все, что нужно для отдыха. Заболоцких схватилрубашку со спинки кресла и не спеша оделся, я устроилась на диване.

– Чай, кофе? – спросил он.

– Когда подружимся, – пожала я плечами. –Пока просто поговорим.

Он засмеялся:

– Выпустите собаку из сумки, пусть побегает.

Сашка с благодарностью посмотрел на него, выбрался на пол ипотрусил по комнате, принюхиваясь.

– Его Сашкой зовут? – кивнув на моего пса, спросилЗаболоцких.

– Я оценила вашу осведомленность, – заметила я.

– Ерунда, – усмехнулся он. – Если б я хотелпроизвести впечатление, сказал бы, почему вы назвали свою собаку такимнеподходящим именем. Но делать этого я не буду.

– И правильно. Не то я решу, что вы большой любительсплетен.

– Знаете, для некоторых людей шофер это что-то вродезапасного колеса, его не стесняются и иногда болтают лишнее.

– Вас это оскорбляет?

– С какой стати? – засмеялся он. – Можнозадать вопрос?

– Валяйте.

– По поводу все тех же сплетен. Корзухину следует насторожиться,раз вы им заинтересовались, я правильно понял?

– Возможно, не ему, а его врагам.

– Они у него есть? – удивился Заболоцких. Я тожеудивилась.

– Вам лучше знать. Что за человек ваш хозяин?

– Ничего плохого о нем сказать не могу, – пожал онплечами.

– Тогда скажите хорошее.

– Нормальный мужик. Спокойный, сдержанный. Относится клюдям с уважением. Подлецов не терпит и сам гадостей не делает. Старается бытьсправедливым и не боится отстаивать свое мнение, но и здесь палку неперегибает, может уступить, если видит, что игра не стоит свеч.

– В разведку бы с ним пошли? – улыбнулась я.

– Запросто.

– Какие у него были отношения с женой?

– Можно еще вопрос? – вздохнул он.

– Что с вами делать, – пожала я плечами.

– Это ведь был несчастный случай?

– Похоже, что да.

– Но… но вас что-то смущает?

– Меня смутить не так легко. Однако в этом случаеследует разобраться.

– Тогда хочу предупредить: я отсидел четыре года зананесение тяжких телесных повреждений, приведших к смерти. Оправдываться несобираюсь, просто объясню: молодость у меня была бурной, я сделал глупость ипоплатился за нее. С тех пор дружу с законом.

– Приняла к сведению, – кивнула я. – Так чтотам с отношениями в семье, Женя?

Он засмеялся:

– О, как это здорово прозвучало. Женя… Хотитерасположить меня к себе, внушить мысль, что мы делаем одно большое, нужноедело?

– Хочу. На самом деле вы мне нравитесь.

Он опять засмеялся:

– Чтобы такой девушке понравился простой водила?

– Простой – это вы погорячились, – окинув комнатувзглядом, усмехнулась я. – Корзухин хорошо платит?

– Нормально платит. Я наследство получил, это легкопроверить. Корзухин о фактах моей биографии знал и не побоялся взять меня наработу. За это я ему очень благодарен. А что касается его семьи… хорошая семья,с женой, по крайней мере, у них были прекрасные отношения. Любовницы у негонет, и по саунам он не ездит. После работы сразу домой. Выходные, отпуск всегдас семьей. Он вообще старается больше быть дома. Курите? – спросилЗаболоцких, отправляясь на кухню.

– Нет.

– А я закурю.

Он вернулся с сигаретой и пепельницей.

– Людмила Матвеевна алкоголем не увлекалась?

– Нет. Понятия не имею, что произошло в субботу, нотайной алкоголичкой она точно не была.

– А кем была, по-вашему?

– Ангелом, – пожал он плечами и улыбнулся.

– Вы были в нее влюблены? – задала я вопрос,наблюдая за ним.

– Влюблен? – помедлив, переспросил он. – Нет.Просто раньше не встречал таких женщин. Они с Корзухиным были прекрасной парой.Такое, по-моему, редкость. Он любил ее, она его, но умереть в один день им непришлось.

– Вы сказали, по крайней мере, с женой у него былипрекрасные отношения. А что с дочерью?

Заболоцких не спешил ответить.

– Наверное, я просто неправильно выразился, –наконец произнес он.

– Я надеялась на откровенный разговор, – вздохнулая. – Так были проблемы с дочерью?

– У Корзухина – нет. Дочь он очень любит, Людмила частовыговаривала ему, что надо быть построже и все такое. Он иногда напускал насебя суровость, но Вика прекрасно знала, что отец готов для нее на все.Понимаете, когда папа во всем потакает ребенку, матери поневоле приходится бытьстрогой.

– Я правильно поняла: у Людмилы с дочерью былипроблемы?

– Я этого не говорил, – нахмурился он.

– У меня такое чувство, что вам есть, что сказать, нопо некой причине…

– Хорошо, – перебил он. – Я скажу. Хотя… хотяне уверен, что поступаю правильно. Дней десять назад я случайно присутствовалпри семейной сцене. Приехал, как обычно, за Корзухиным, Вика попросила отцаотвезти ее в школу, он торопился, а она еще не была готова. Вмешалась Людмила,заявила, что дочь способна дойти до школы сама, это действительно недалеко отих дома. Сказала она это, не повышая голоса, но девчонка буквально набросиласьна мать. А что кричала при этом… – Он покачал головой.

– И что такое она кричала?