– Рэйчел, а я тебе говорила, что я получила свой первый коммерческий проект в качестве автора?

– Нет. Я вообще не знала, что ты пишешь. Это замечательно, Мерри.

– Спасибо, я очень счастлива. Это моя первая оплачиваемая работа не за барной стойкой или в качестве официантки. Денег не так много, но будет приятно жить не только на выплаты от шоу, семейный трастовый фонд и, конечно, гонорар от твоего издателя.

– Что за проект?

– Я несколько лет пишу блог о хорроре. Он довольно популярный, кстати. Мы начинаем сотрудничать с хоррор-изданием Fangoria[40]. Мой блог будет представлен у них на сайте, к тому же у меня будет специальная колонка в каждом номере.

– Впечатляет. Очень рада за тебя, Мерри. Могу почитать твой блог?

– Конечно! Он называется «Самая последняя девушка». Я пишу под псевдонимом Карен Бриссетт.

– Почему это имя?

– Совершенно случайный выбор. Правда. Fangoria вообще не представляет, кто я такая, поэтому они мне платят исключительно за мой писательский талант. Для меня это важно. Есть ощущение, ну не знаю, что меня ценят. Какая-то логика есть в этом?

– Да, вполне. Ты продолжаешь удивлять меня, Мерри.

– Да ладно тебе. – Я продвигаюсь к двери. – Давай продолжим тур по квартире. На крышу пойдем?

– Нет, спасибо. Я не фанат высоты, особенно открытых площадок. Вот такая я балда.

– Ничего страшного. Тогда возвращаемся на кухню. Хочешь воды или чего-нибудь еще?

– Воды, пожалуйста. Можем вернуться к разговору о том, как проходили съемки шоу?

– Да, конечно.

Мы входим на кухню и снова усаживаемся за стойку, в этот раз со стаканами воды. Рейчел начинает:

– Я хотела бы спросить тебя по поводу реконструкции сцены в подвале. Довольно шокирующая сцена. Марджори поедает землю и потом гонится за тобой по лестнице.

– Да. Сцена жуткая. К своему стыду, я вынуждена признать, что несколько преувеличила этот инцидент. Или скорее приукрасила. – Смеюсь. – Родители впервые позволили одному из сценаристов шоу, Кену Флетчеру, взять у меня подробное интервью. Кен был таким приятным. Он даже играл со мной в гостиной, когда ему нечем было заняться. Поначалу все было довольно тихо. В любом случае, я не хотела разочаровать его. К тому же я помнила папины слова о том, что новая работа нашей семьи – телешоу. Я хотела помочь всем, чем могла.

– Хорошо. Давай начнем с того, что в действительности произошло в подвале.

В первый же день съемочная группа выставила нас из дома.

Было очень рано, так рано, что, когда мама подняла меня с кровати, снаружи было еще темно. Папа и Марджори уехали раньше нас, куда – не помню. Мы их увидели уже утром следующего дня, когда вернулись домой. Когда мама и я вышли на переднее крыльцо, перед домом уже стояли три белых фургона. На лужайке толпилось множество людей. Некоторые из них ходили по двору с клипбордами, заглядывали в окна и делали какие-то замеры. Другие заносили в дом плотные черные короба, осветительное оборудование и туго закрученные толстые электрические провода. Была и группка, которая не таскала вещи. Они выглядели как обычная семья. Четыре человека стояли на лужайке и осматривались с улыбками новоселов. Мама, папа и две сестры. На них была новая яркая одежда, без единой складочки. Я помахала младшей из девочек. Она была похожа на меня, только повыше. Девочка помахала в ответ, но затем быстро спряталась за девушку, которая была сильно накрашена. Старшая сестра и родители внимали одной из женщин с клипбордом, которая что-то объясняла им, жестами показывая в сторону дома. Семья засмеялась. Мне не очень понравилось, что они смеются над нашим домом. Когда мы с мамой оказались в машине, она объяснила, что съемочная группа готовилась к «реконструкции» и что другая семья – группа актеров, которые будут изображать нашу семью. Мама постоянно прерывалась, чтобы убедиться, понимаю ли я все, что у нас происходит. Я солгала, что все понимаю. Она также сказала, что актеры будут у нас дома только одни сутки, а потом в шоу будем только мы. Этот день и эту ночь мы провели у тетушки Эрин. Помню, что объелась хот-догами, дважды посмотрела в одиночестве «Корпорацию монстров» и заснула на диване.

Ко второму дню съемочная группа преобразила наш дом.

Марджори была у себя в комнате как спрятанная ото всех, но уже общеизвестная тайна. Мама была с ней. Я спряталась под обеденным столом. Несколькими днями ранее мы разобрали сваленные на нем стопки одежды. На уборку моей комнаты и всего этого дурацкого белья у меня ушла целая вечность. Я делала все, чтобы продемонстрировать всем, сколь неприятной и несправедливой была поставленная передо мной задача. Родители застелили обеденный стол белой скатертью, которую они доставали только на праздничные обеды. Вся эта подготовка мне казалась ненужной, особенно после четких заверений моих родителей, что мы должны вести себя перед камерами как обычно.

Теперь по нашему дому бродили телевизионщики. Я представила себе, что сижу не под нашим обеденным столом, а под его призрачным собратом, накрытым белым полотном. Съемочная группа, по идее, не должна была заметить меня под столом (по крайней мере, мне так казалось). Но из-под моего призрачного покрывала я не могла видеть, сколько людей перемещается по дому. Я не могла разобрать из своего укрытия, кто из них гаркает указания, кто хохочет низким басом, кто стучит молотками и сверлит жужжащими дрелями стены и потолки. Я решилась покинуть свое убежище под столом-фантомом и вышла на разведку.

Папа сидел на кухне за столом, общался с двумя мужчинами. Позже я узнала, что кудрявого брюнета помладше звали Барри Коттон. Он был продюсером и по совместительству режиссером шоу. С глазу на глаз со мной он вел себя нормально, но мне не нравилось, что он обращался ко мне так, будто я грудной младенец, в присутствии остальных членов моей семьи. Вторым собеседником папы был Кен Флетчер, главный сценарист шоу, веснушчатый, с окладистый бородой и ослепительной улыбкой. Кен и я быстро подружились.

Члены съемочной группы устанавливали камеры-циклопы на потолке в столовой, гостиной и кухне. Придя в ужас от мысли, что они могут проделать то же самое и с моей комнатой, я ринулась наверх. В коридоре уже были члены съемочной группы, устанавливавшие камеры на потолок. Все они поприветствовали меня: «Привет». Один даже сказал: «Здравствуйте, маленькая леди». Я проигнорировала их и пробежала под их стремянками. Дверь в мою спальню по-прежнему оставалась закрытой. Я забежала внутрь. Ни людей, ни камер там не было. А вот мой картонный домик, изукрашенный граффити в виде зеленых лиан, вернулся на прежнее место. Несколько недель назад мы убрали его в подвал. Я сказала маме и папе, что домик мне надоел и вообще занимает слишком много места. Однако на самом деле я просто не могла спокойно спать, когда он находился в моей комнате. Мне было жутко и от растущих существ, обвивших домик снаружи, и от мрака внутри него. Я крикнула через закрытую дверь: