тканью платья блеснул легким незаметным свечением кристалл. За одно усилие наследница смогла оттолкнуть от себя наглеца. Карл с треском ударился о противоположную стену и с верхних полок что-то начало падать. Однако Еве было не до этого. Она тут же кинулась к двери, желая как можно скорее выбраться из этой душной тесной клетки мерзкого разврата обратно наружу.

Мерриман навалилась всем весом на дверь. Быстрее. Сильнее. Нужно приложить все силы, чтобы просто вдохнуть воздуха, не наполненного этим смрадом. Она нервно задергала ручку двери. Паника и огромное желание освободиться застилали глаза. Подобно загнанной в угол жертве, она всё усерднее пыталась надавить на эту чертову ручку, снова и снова. Цеплялась за неё, как за последний шанс, пока слух улавливал, как хищник сзади поднимается, скалится в ухмылке, снова собирается напасть. Сердце бешено и быстро стучало, пока вдруг не замерло. Дыхание сперло. На глазах навернулись невольные слезы. Ева, ранее оглушенная биением сердца и бесполезными щелчками дверной ручки, наконец, услышала мерзкую симфонию смеха снаружи. Услышала, осознала и обессилено замерла.

— Я же сказал, ты никуда не денешься…

Ева ощутила, как его горячая ладонь с силой хватает её за локоть, тянет назад, пытается отодрать от ручки двери. Всё естество, каждую клеточку тела заполнила лавовыми потоками обжигающая паника. Мерриман попыталась в последний раз изо всех сил навалиться тоненьким плечиком на дверь, но почувствовала, лишь как боль начинает растекаться от плеча до локтя. Бесполезно. Беспомощно. И так… несправедливо!

Сильная мужская рука резко дернула девушку обратно, и той не оставалось ничего, кроме как поддаться. Карл грубо и властно прижал дергающееся дрожащее тело к себе, обхватывая Еву за талию так сильно, что ей стало больно. Вторая его ладонь тут же схватила её горло, резко дергая его вверх, заставляя девушку смотреть на него. Ему не хотелось сделать всё быстро, получить своё и скрыться, лишь бы остаться не пойманным, ох, нет. Он хотел, чтобы Ева смотрела на него, чтобы видела, какое удовольствие доставляет ему её беспомощность. Он готов был весь измазаться в этой моральной грязи, лишь бы унизить её. Ему не было дела до тела девушки, таких стройных бледненьких красавиц у него было навалом. Он хотел очернить саму её душу. Изнасиловать не физически, а надругаться морально. Растоптать её и выбросить. И именно это порождало в нем огонь грязной страсти. И Ева чувствовала это, почти физически ощущала, как он своими грубыми прикосновениями хочет забраться к ней в душу и вывернуть ту наизнанку. Плюнуть в неё, очернить и показать всем, какой она останется после него. Перед ней сейчас стоял не человек, а настоящий монстр, погрязший в своем самолюбии.

Она дрожала. Боялась. Плакала. Хотела казаться сильной, пыталась дать отпор, но теперь ей было невероятно страшно. Она верила, что сможет победить и отстоять свою честь один на один с ним, но сейчас… там, за дверью, куча таких же мерзких ублюдков поддерживают его, не дают ей выбраться. А она здесь одна.

В глазах Евы читалась полная растерянность и страх. Наверное, она могла бы что-то сделать. Начать истерично кричать и сопротивляться, однако всё тело обхватил непонятный мандраж от осознания своей беспомощности. Как в тот раз, когда её схватил Дэниэль. Мысли её смешались в какую-то непонятную кашу. Руки, как бы действуя сами по себе, попытались выкрутиться и оттолкнуть парня, но в этот раз ничего не получилось. Разум Евы затмила пелена страха и непонимания, в нем просто не было места даже для невольного призыва к помощи кристалла.

А тем временем Карл смотрел на неё сверху вниз хищным поедающим взглядом. Его руки прижимали тонкое женское тело к себе как можно крепче. Он совершенно не думал о том, что его добыче может быть больно. Ему было плевать. Более того, он считал, что девчонка этого заслуживает. Его собственное тело почти дрожало от нетерпения. Он представлял в своем распаленном мозгу, что может сделать в этой тесной темной кладовке с этой невинной и оттого еще более желанной девчонкой и разве что не начинал исходить слюной. Его ладонь начала спускаться от талии Евы ниже, жадно исследуя ягодицы, а после грубо обхватывая пальцами бедро. Почти впиваясь когтями в её бледную кожу до посинения, он звучно втянул ноздрями исходящий от неё запах. Хищный оскал. Рука сжала тонкое горло сильнее, почти перекрывая девчонке воздух. Пальцы второй руки начали быстро задирать её платье. Он продолжал смотреть голодным дерзким взглядом ей прямо в глаза, смотреть и мерзко улыбаться.

Воздух. Ей нужен был воздух. Нужна была свобода и освобождение от этого кошмара. Тонкие ручки вцепились в его широкую ладонь, пытаясь отодрать её от своего горла. Нет. Нельзя сдаваться. Нельзя просто беспомощно смотреть в глаза этому пьяному животному, готовому подавиться своим самолюбием и похотью. Она просто не может позволить кому-то столь омерзительному прикасаться к себе.

— Хватит! — с хрипом на тяжелом вдохе, но все же громко и озлобленно процедила наследница.

— Кричи, кричи, меня это еще больше заводит. — дрожащим от желания голосом ответил Карл, резко дергая подол платья вверх.

Он ослабил хватку на горле и, будто бы воспользовавшись этим маленьким моментом свободы, вбирая в себя побольше воздуха, Ева закричала так громко, как только смогла:

— Я сказала, перестань!

Всё замерло. Кристалл на её шее ответил блеском, мягко одаривая кожу девушки теплом. Ева почти ощутила, как время на секунду остановилось, а затем быстро пошло вновь, ведомое недовольным криком из соседней комнаты:

— Подождите, туда нельзя!

Хруст. Громкий, неприятный для уха. Ева успела лишь моргнуть и перевести взгляд вправо, а дверь уже попросту выдрали из стены одним резким движением. Кусок красного дерева заныл, разошелся трещинами, а затем был вырван вместе с петлями и замком. Девушку ослепил свет, проникнувший в тесное помещение. Она зажмурила глаза и лишь услышала, как выдранную дверь откинули в сторону, словно это была какая-то тряпка, не больше. В след за этим раздался гам удивленных голосов вторящих нецензурной бранью.

— Какого хрена? — отозвался и сам Карл, наконец, отпустивший горло девушки, но все еще жадно сжимавший задранный подол её платья на бедре.

Ева смогла вдохнуть полной грудью и уперлась ладонями в обидчика, желая оттолкнуть его от себя. Инстинктивно, почти не думая. Лишь бы это закончилось, и никто не увидел такого позора.

— Отпусти!

Глаза всё еще были зажмурены, сердце бешено колотилось. В душе смешалось всё: страх, злость, стыд. Мерриман со всей силы начала отталкивать от себя мерзкого насильника, но даже не