– Вот ты недавно провел несколько недель в Брирли-Хилл. Они что, встретили тебя хлебом-солью? Скандировали приветственные лозунги? Поставили тебе пинту пива после смены?

Брайант набрал в легкие побольше воздуха:

– Это было временное замещение из-за того…

– То же самое будет и здесь, – твердо пообещала Ким. – Одно дело – и он с нами распрощается.

– Но даже если и так, – не сдавался Брайант. – Ты же знаешь, что Стейси практически вышла на тропу войны. И все выглядит так, как будто ты ей намеренно это разрешила. Мой отец, бывало, говорил: «Для того, чтобы тявкать самому, не стоит заводить собаку», – и именно это ты…

– Брайант, я совсем не понимаю, о чем ты?

– Ты действительно хочешь, чтобы в ее личном деле была отмечена склонность к буллингу…[28]

– Не смей употреблять это слово, когда говоришь о Стейси, – разозлилась Ким. – Ты знаешь эту девочку не хуже меня, и она на это просто не способна. Даже близко не стоит. Твою мать… не забывай, что она цветная, лесбиянка, и при этом служит в полиции. И у тебя хватает ума говорить о ней в связи с буллингом?

– Прежде всего, все, что ты сказала, никак ее не оправдывает, – стоял на своем Брайант. – Кроме того, я вовсе не говорю о том, что она кого-то травит. Я только говорю, что разобщенность – это вещь распространенная и тебе следует вмешаться, прежде чем ситуация выйдет из-под контроля.

– Я просто обожаю, когда ты учишь меня, как управлять людьми в моей команде! – рыкнула Ким. – Ты что, действительно думаешь, что я позволю травить человека у себя на глазах, даже если он пришел к нам на время? Я вижу, что Стейси с прохладцей относится к Пенну, но не могу заставить ее полюбить его. И пока она с ним вежлива и их отношения не мешают работе – пусть разбираются сами.

– Если это расследование продлится дольше, чем…

– Брайант, – Ким повернулась к нему, пока он вставлял ключ в зажигание, – ты ведь у нас любишь всякие истории. И можешь рассказывать их без конца и по любому поводу. Так вот, послушай еще одну…

Сержант заглушил мотор и посмотрел на Ким.

– Когда мне было десять лет, я жила в Фэйрвью в комнате еще с тремя девочками. То есть там стояли две двухъярусные койки. На одной такой койке размещались лучшие подруги Зои и Лиз. Им было по четырнадцать лет, и в Фэйрвью они жили с младенчества. Ни одна из них не собиралась покидать детский дом. Ночи напролет они говорили о квартире, которую собирались снять на двоих, когда им позволит возраст… Но однажды к Зои приехала тетка, согласившаяся взять ее к себе, вроде как на пробу. Пока-пока, Зои. Двумя днями позже нижнюю койку под Лиз заняла семилетняя девочка. И совершенно естественно, что Лиз превратила ее жизнь в один сплошной кошмар, отбирая у нее те вещи, которые ей нравились, и ломая те, которые не нравились. А однажды она вывалила целую банку сардин в кровать девочки. Вонь чувствовалась очень долго.

– И что же вы сделали? – заинтересовался Брайант.

– Абсолютно ничего, – ответила Ким. – Малышка должна была сама определить ту переломную точку, после которой была готова сражаться за свой личный уголок. Мы ничем не помогли бы ей в дальнейшей жизни, если б встали на ее защиту и ввязались в ее войну. Она должна была решить все сама.

– И ей это удалось? – Брайант вновь завел машину.

Ким пожала плечами и посмотрела в окно, поняв, что она все наврала в своем рассказе про Лиз и Зои.

Потому что она поступила совсем по-другому.

– Давай я повторю. – Стейси не могла поверить в то, что услышала. – Ты хочешь, чтобы я позвонила одной из жертв сексуальных домогательств, притворилась, что я тоже жертва, и вызвала бы ее на откровенный разговор?

– Ну да, – просто ответил сержант. – Я и сам это сделал бы, если б мог.

– А если она поймет, что я никогда не работала в «Окленде»?

– Каким образом? Если мы выберем ту, которая уволилась раньше всех, то она наверняка понятия не имеет о тех, кто подал жалобу после нее. Просто не свети свое настоящее имя.

Стейси приходилось выслушивать и более интересные планы. Хотя, что греха таить, встречались ей и те, что были намного хуже предложенного. И, скорее всего, сама она поступила бы точно так же.

– Хорошо, давай номер, – согласилась констебль. – И как ее зовут?

– Шерил Хокинс.

Под диктовку Пенна она набрала номер. Трубку сняли после второго гудка.

– Добрый день, это Шерил? – уточнила Стейси.

– Шерил, – ответил осторожный женский голос.

– Привет, Шерил. Меня зовут Стейси Пенн. Извиняюсь за беспокойство, но я услышала ваше имя… – Последовала театральная пауза. – Я тоже одна из жертв Корделла, и…

– Как вы достали мой номер телефона? – резко перебила ее женщина.

– Я просто хотела обсудить с кем-то то, что случилось. То есть я хочу сказать, что у меня проблемы с…

– Послушайте, кто бы вы ни были, идите к черту!

И женщина бросила трубку.

– Ну что ж, кажется, сработало, – проворчала констебль.

– Когда я просил тебя о помощи, – Пенн приподнял одну бровь, – то и не подозревал, что ты нас поженишь, но…

– Дальше что? – перебила его Стейси.

– Ну, у нас запланирован медовый месяц…

– Хватит стебаться, – огрызнулась девушка.

– Попробуем еще один номер. У нас их достаточно. Мы ведь хотим знать, были ли это реальные жалобы. Так что нам будет достаточно одного подтверждения.

– Ладно, давай следующий номер.

– Пиппа Раунд, – сказал Пенн и продиктовал номер.

На этот раз трубку сняли мгновенно.

Шум в трубке заглушил приветствие Стейси.

– Послушайте, Пиппа, простите, что беспокою, но вы меня не знаете… Меня зовут Стейси, и я тоже работала в «Окленде».

– И?… – нетерпеливо перебила ее собеседница.

Черт побери, да она настоящая болтушка. Опять «пустышка»?

– Просто я… я не очень уверена, что мне делать? – Стейси тянула время, пытаясь на ходу придумать, что говорить дальше.

– С чем?

– Ну, я хочу сказать, что он мертв и…

– Знаешь, послушай мой совет и делай то же, что мы все, – прошипела Пиппа.

– Но что? – уточнила констебль. – Что именно я должна делать?

– Трать деньги и держи рот на замке, как и все остальные.

И телефон замолчал.

– Ну что ж, НеКев, мне кажется, что мы получили ответ на наш вопрос.

Среди толпы ранних посетителей Рассел-Холла Ким заметила знакомое лицо.