Обо всем этом неспешно и обстоятельно рассказал Каспер. Когда группа миновала границу, он заметно расслабился и занялся просвещением спутников. Включая Шурочку, которая хоть и была уроженкой этого мира, но интересовалась лишь тремя вещами: шмотками, косметикой и реалити-шоу. Несмотря на глобальные проблемы, шмоток в магазинах меньше не стало, косметика тоже пока выпускалась, а всевозможных «развлекательно-отвлекающих» шоу стало даже больше, потому Шурочка имела только самые общие представления о происходящем в зонах разломов и вообще о сути постигшей мир Катастрофы.

– То есть льет до сих пор без перерыва? – уточнил Муха, глядя в окно на унылый подмосковный пейзаж. – Как в прошлом октябре дождик начался, так и не останавливается?

– Это все, что ты для себя вынес? – Каспер разочарованно вздохнул.

Муха пожал плечами.

– Что все-таки возят кирсановцы в фурах? – спросил Андрей. – Такие караваны приходят… и что дальше?

– Дальше самое интересное! – вновь воодушевился Каспер. – Ходят разговоры, что кирсановские ныряльщики беспрепятственно достают со дна всякий хабар, если прихватят с собой обмен. И знаете, что чаще всего идет на обмен? Мороженая морская рыба и мороженое мясо. В принципе котируются и овощи, прессованные крупы и обычная рыба, но обменный курс на эти товары ниже.

– Погоди, – Лунев поморщился. – С кем обмен?

– Вы чего, с памятью не дружите? – хмыкнул Каспер. – С водяными, конечно. Я ж рассказывал.

– Мы помним, но кто это на самом деле? – Муха оторвал взгляд от окна и покосился на Каспера.

– Вполне приличные люди, если не вдаваться в детали и не бояться, – Каспер коротко рассмеялся. – Ну, как люди…

– Это такие ужасные зомби! – подсказала Шурочка. – Я видела в программе с этим… симпатичным таким, лысеньким. Он раньше для животных рейтинги составлял. Пипец, забыла! Короче, это живые утопленники. Или как сказать… типа живые. Короче, шевелятся, плавают там, жрут всех подряд.

– Уже не всех подряд, – уточнил Каспер. – Поначалу действительно были настоящие битвы. Многие водолазы превратились в мясо и пошли на корм водяным. Но потом кто-то сообразил, что воевать бессмысленно, и начал меновую торговлю.

– Ай, молодца, – без особого восторга проронил Муха. – Представляю такую торговлю. Ты ему ползадницы, он тебе артефакт. Как это мы в своей зоне до такого не додумались? Мутанты были бы довольны.

– Сказано тебе – на рыбу мороженую меняются. Поначалу дело со скрипом шло, но потом этот торговый тренд взяли в свои руки «жемчужные» и кирсановцы. Открыли в центре зоны нечто вроде представительства. На четырех нефтяных платформах, которые были привезены и установлены в сжатые сроки – заметьте, при содействии водяных! – расположились перевалочные базы, склады и офисы людей. А под платформами – считайте, супермаркеты для водяных и русалок.

– «Ашан-акватик»? – Муха усмехнулся. – Круто.

– Но и это не все! Главной фишкой стало подводное представительство. Огромный купол из черного стекла, которым накрыли участок от Болотной площади до Манежной и от Знаменки до Варварки. Заметьте, опять же руками рабочих-водяных. То есть в Кремле снова сидят люди, только не верховная власть страны, а московское представительство «жемчужины», всякие ученые из ЦИК и так далее. А главное, под куполом находится местный разлом! Бытует мнение, что именно сооружение купола над разломом стабилизировало обстановку в зоне и потоп не распространился на прилегающие территории.

– Каким образом? – заинтересовался Лунев.

– Ученые выдвинули теорию насчет пространственно-временной конвекции. Дескать, именно движение влаги над разломом вызвало непрерывный дождь. Вода сливалась в разлом по одному пространственно-временному «каналу», а по другому тут же возгонялась и уже на высоте формирования дождевых облаков оба «канала» вновь соединялись. Получался этакий круговорот. Замкнув сферу над разломом, «жемчужные» как бы перекрыли эти каналы. Но полностью проблему не устранили.

– Значит, дырка в теории, – вывел Андрей. – Видимо, разлом оказался более многомерной и сложной штуковиной.

– Видимо, так, – согласился Каспер. – Но заметьте, уровень воды прекратил расти катастрофическими темпами. Хотя дождь как шел, так и идет, это верно. А потому Московское море осталось, не высохло, не «впиталось» и не растеклось по рекам и озерам.

– Теория глупая, – уверенно высказался Муха. – Но не это странно. Зачем водяные помогали людям строить купол? Им-то какой резон? Пусть бы залило все до Питера. Получили бы морскую рыбу в свежем виде.

– Да, теоретически расширение моря могло дать им больший ареал обитания, с большим количеством пищи и тогда не потребовалось бы налаживать взаимодействие и меновую торговлю с людьми, – согласился Каспер, окончательно переходя на подзабытый со студенческих времен академический язык. – Но водяные отлично осознают свое происхождение, вот в чем загвоздка! И неясность перспектив своего нового биологического вида они тоже осознают. Отсюда у них возникают свои «видовые» страхи. Первый и главный – если именно разлом каким-то мистическим образом превратил утопленников в водяных, не опасно ли от него удаляться?

– Зелье их воскресило, это точно, – опять вмешалась Шурочка. – Под мавзолеем лаборатория была. Они теперь ужасные, но их так жалко!

– Даже если зелье. – Каспер пожал плечами. – Не повлияет ли увеличение объема воды на концентрацию зелья? Но допустим, и то и другое не повлияет. Начнется экспансия, то есть водяные расплывутся по смежным водоемам, это приведет к разобщению и сделает общество водяных слабее, а значит, они станут легкой добычей для охотников за скальпами, которых полно среди «сухопутных людей». Ведь немалая часть водолазов приезжает на «подводное сафари» или «мочить нечисть» как раз потому, что та может перебраться в реки и распространиться за пределами зоны. Мало того, что будет пугать детей и пляжников, но еще и сократит рыбные запасы. А другая часть агрессивно настроенных водолазов не имеет внятной мотивации, им достаточно аргумента: «Водяные не имеют права на жизнь, поскольку не были учтены Творцом». Но и без четкой мотивации эта категория опасна. Так что лучшие шансы у водяных именно в пределах бывшей МКАД. А еще лучше – на больших глубинах, куда недружелюбные аквалангисты не доныривают, а серьезные водолазы просто не лезут, поскольку им этого не нужно. Они привозят еду и меняют ее в торговых центрах на все, что им нравится.

– Есть еще вариант, – задумчиво проронил Андрей. – Насколько я понял, все, что создано разломом или проникло в этот мир через него, не может самостоятельно покинуть зону.

– Или так, – согласился Каспер. – Я ведь озвучивал бытующие в народе поверья и сплетни. Твоя версия на их фоне выглядит даже более логичной. В любом случае водяные решили, что им выгоднее обустраиваться поблизости от разлома.

– Просто шоколадное дно, а не зона, – сказал Муха и ухмыльнулся. – Что-то ты, Каспер, недоговариваешь. Как тот Герасим с Муму.

– Ну, насчет шоколада ты загнул. – Каспер хмыкнул. – Есть и среди водяных отщепенцы со своим особым мнением. Они либо ведут прямую торговлю на мелководье, либо воюют с «рыбаками», но мелкие стычки не влияют на политику организованной массы водяных. Они предпочитают вести дела с платформами и куполом, а не гоняться по мелководью за ныряльщиками и потом убегать от рыбаков, пришедших на помощь аквалангистам. Рисковать жизнью водяным невыгодно еще и потому, что их потери невосполнимы. Ведь пока не было ни одного случая, чтобы водяные и русалки завели потомство.