Чтобы добраться до Рифт-Велли, мы проехали покрасноватой песчаной дороге через высокое плато, затем вверх и вниз черезхолмы, поросшие кустарником, и по лесистому склону до края ущелья; у наших нограсстилалась равнина, дремучий лес и длинное, обмелевшее у берегов озероМаньяра, в дальнем конце своем усеянное сотнями тысяч розовых точечек, –это сидели на воде фламинго. Дальше дорога круто бежала вниз, потом по ровномудну долины, через теснимые лесом возделанные участки, где зеленел маис, бананыи какие-то неизвестные мне деревья, потом мимо индийской лавки и многочисленныххижин, через два моста над прозрачными быстрыми ручьями и снова лесом, теперьуже более редким, с широкими прогалинами; наконец, мы свернули на другуюдорогу, пыльную и ухабистую, которая через заросли кустарника привела нас ктенистому лагерю Муту-Умбу.

В сумерках фламинго снялись с места. Воздухнаполнился шумом, похожим на посвист утиных крыльев, когда стая летит впредрассветной мгле, но более громким, протяжным и мерным. Мы со Старикомслегка подвыпили. Мама была очень утомлена, а Карл опять хмурился. Мы отравилиему радость победы над носорогом, а теперь, когда это было позади, он боялсянеудачи в охоте на сернобыка. Кроме того, в прошлый раз им пришлось иметь делоне с леопардом, а с великолепным львом, огромным, темногривым, – он не желалрасстаться с тушей носорога, когда они пришли к ней на другое утро, а стрелятьв него было нельзя, потому что там был какой-то львиный заповедник.

– Этакая досада! – сказал я,искренне стараясь настроиться на мрачный лад, но мне было слишком весело, чтобыя мог сочувствовать чужим неприятностям. Мы со Стариком, разбитые усталостью,сидели, попивая виски с содовой, и оживленно болтали.

На другой день мы выслеживали сернобыков всухой и пыльной долине Рифт-Велли и наконец заметили стадо довольно далеко, захолмами, выше масайской деревни. Сернобыки отличались от местных ослов толькоизумительными, косо поставленными черными рогами; на первый взгляд все они былиодинаково хороши. Но, присмотревшись внимательнее, я заметил, что два или трисамца выгодно отличаются от остальных; сидя на земле, я выбрал одного – как мнеказалось, самого красивого – и, когда стадо растянулось вереницей, прицелился ивыстрелил. Я слышал цоканье пули, видел, как сернобык, отделившись от стада,стал описывать круги все быстрее и быстрее, и понял, что теперь он мой. Большея не стрелял.

Как оказалось, Карл наметил себе ту же жертву.Я, не зная этого, прицелился тщательно, эгоистически стремясь хоть на этот раззавладеть лучшей добычей; впрочем, Карлу удалось все же убить другогосернобыка, ничуть не хуже моего, прежде чем стадо скрылось, оставляя за собойоблако серой пыли. Если бы не чудесные рога, охота на этих животных была бы неболее увлекательной, чем охота на домашних ослов, и как только подъехалгрузовик, а М`Кола с Чаро освежевали головы сернобыков и разделали туши, мыдвинулись к лагерю сквозь тучи пыли, от которой наши лица быстро посерели, адолина слилась в бесконечное знойное марево.

Мы провели в этом лагере два дня. Предстоялодобыть несколько зебровых шкур, обещанных друзьям в Америке, а свежевальщикутребовалось время, чтобы как следует обработать их. Охота на зебр оказаласьскучным делом; теперь, когда трава выгорела, равнина после холмов казаласьоднообразной, жаркой и пыльной, и я помню, как мы сидели у муравейников, и вдалеке,в сероватой дымке проносилось галопом стадо зебр, поднимая пыль, а по желтойравнине, где над какими-то белыми пятнами кружили птицы, мчался к нам грузовикс африканцами, которые должны были разрубить мясо и отвезти его в поселок.Из-за этой жары я сделал несколько неудачных выстрелов по газели, которуюпроводники попросили убить на мясо, – после трех-четырех промахов я ранилее на бегу, а потом почти до полудня гонялся за ней по равнине, прежде чемнастиг и добил ее.

В тот день мы проехали через селение, мимолавки какого-то индийца, – стоя на пороге, он улыбался нам заискивающейулыбкой, в которой было и братское дружелюбие, и робкая надежда незадачливоготорговца, – свернули влево по узкой тропе, окаймленной кустарником, вгустой лес, потом через ручей по шаткому деревянному мостику; дальше леспоредел, и мы очутились на травянистой саванне, простиравшейся до поросшеготростником озера – оно почти все высохло, только в дальнем конце егопоблескивала вода и розовели фламинго.

На опушке, в тени деревьев, ютилось несколькорыбачьих шалашей, а дальше колыхались под ветром густые травы; дно высохшегоозера казалось беловато-серым от множества животных, которые при появлениинашего автомобиля тревожно закопошились. Эти животные, показавшиеся нам сначалатакими мелкими, были болотные антилопы, которые, издали, когда двигались,выглядели странно неуклюжими, а вблизи, когда стояли на месте, – стройнымии грациозными.

Мы выехали из густой невысокой травы ипокатили по сухому дну озера; всюду справа и слева от нас текли ручьи, образуятростниковое болото со множеством протоков, и над ним летали утки; видели мы ибольшие стаи гусей, рассевшихся на травянистых кочках посреди болота. Дно былоплотное и твердое, но дальше оно стало влажным и мягким; мы вышли из машины иуговорились, что Карл с Чаро и я с М`Кола пойдем по обе стороны болота, стреляяи спугивая птиц, а Старик и Мама отправятся к высокому тростнику у левогоберега озера, где ручей тоже образовал болотце, – на это болотце, по нашимрасчетам, и должны были перелететь утки.

Мы видели, как шли по открытому месту эти двое– рослая, грузная фигура в выцветшей вельветовой безрукавке и маленькая – вштанах, серой защитной куртке, походных сапогах и широкополой шляпе; потом,пригнувшись, они исчезли в сухом тростнике, и мы тронулись с места. Но едва мыдобрались до ближайшего ручья, выяснилось, что наш план никуда не годится. Дажетщательно выбирая место, прежде чем поставить ногу, мы проваливались до колен впрохладный ил, а когда грязи поубавилось и кочек, окруженных водой, сталобольше, я несколько раз провалился по пояс. Утки и гуси не подпускали нас навыстрел, а как только первая стая перелетела туда, где засели наши охотники,грянул резкий короткий дуплет из ружья Мамы, утки метнулись в сторону иполетели к озеру, остальные же мелкие стайки и все гуси тоже перекочевали наоткрытую воду. Стая черных ибисов, походивших своими загнутыми книзу клювами наогромных караваек, поднялась с болота по ту сторону ручья, где шел Карл, и,покружив высоко над нами, опять села в тростник. Всюду попадались бекасы,черные и белые кулики, и, потеряв надежду подобраться к уткам, я начал стрелятьбекасов, к великому неудовольствию М`Кола. Мы прошли все болото, затем яперебрался еще через ручей, где вода была мне по плечи, так что пришлосьдержать над головой ружье и охотничью куртку, а затем встретилась глубокая ибыстрая речка, над которой летали чирки, и я убил трех.