Мистер Мэйленд ей скорее понравился, нежели возмутил или шокировал. Он болтал с нею, как со старой знакомой, был остроумен, но не чересчур, не извергал заученные остроты, как многие молодые люди, не говорил напыщенных комплиментов. И все же по окончании танца Эмили была рада попрощаться с мистером Мэйлендом и отправиться на поиски своего плаща и шляпки – гостям из школы Святой Маргарет не подобало задерживаться на балу.

Мистер Мэйленд напомнил Эмили Барни Моффата. Во внешности и манере держаться у обоих джентльменов было нечто общее, и неожиданно воспоминание о несостоявшейся помолвке причинило Эмили боль. Она могла бы быть сейчас такой же довольной и оживленной, как Джулия Кронбери, держать под руку своего мужа и рассматривать танцующих. Была бы она счастлива? Вполне возможно, почему бы и нет? По крайней мере, не так одинока, как сейчас, когда она трясется по разбитой дороге в обществе двух учительниц и трех учениц, еле втиснутая на краешек сиденья.

Почти два месяца Эмили не позволяла себе унывать, новые обязанности захватили ее, а многочисленные знакомства давали вдоволь пищи для размышлений, но сегодняшний вечер напомнил ей, что есть и другой мир, к которому она принадлежала, или должна была принадлежать, но оказалась лишенной его из-за необходимости исполнять чужую волю.

Она не так много танцевала, а потому не мечтала поскорее лечь в постель, как Хелен, благоразумно принимавшая приглашения и других молодых джентльменов, не надеясь на исключительное внимание мистера Найта. Поэтому, даже добравшись наконец до своей комнаты, Эмили еще долго лежала без сна в темноте, и мысли ее то возвращались в минувшие годы детства, то вновь и вновь кружились около сегодняшнего бала, подобно танцующим в порывах осеннего ветра листьям. Мистер Мэйленд, мистер Рикман, тетушка Фанни и миссис Кронбери… Как хорошо, что в Брайтоне не оказалось никого из ее прежних подруг, уж они-то не замешкались бы позлорадствовать над ее нынешним скромным положением, особенно старалась бы Рэйчел, при этом искренне полагая, что делает Эмили одолжение, показывая ей всю неприглядность зарабатывания денег собственным трудом. Но нет, подруги сейчас в Лондоне, суетливо перебегают из одного модного магазина в другой, заказывают новые платья для предстоящих на Рождество спектаклей, балов и концертов.

«Как хорошо, что у меня теперь есть Хелен, – Эмили решила, что должна как-то ободрить себя, иначе ей вряд ли удастся заснуть. – И миссис Фирман, и маленькая Эми Ли, и даже миссис Вильерс со своими историями не так уж отвратительна».

Внушение помогло, Эмили без труда нашла немало причин для радостей, связанных с ее новыми друзьями и живописью, и вскоре уже крепко спала.

Назавтра Хелен жаловалась, что у нее болят ноги, кто-то из партнеров несколько раз наступил ей на платье и едва не порвал его, но выглядела при этом весьма довольной. Вечерние развлечения не давали участницам поездки в Брайтон права пропустить утреннюю службу, и в церкви девочки занимали себя тем, что наблюдали за наиболее выдающимися семьями Роттингдина – а вдруг у кого-то из дам окажется подушечка или закладка для молитвенника, выполненные ученицами пансиона.

Хелен старалась не заснуть, а Эмили рассеянно слушала викария и одновременно думала, чем занять себя все долгое воскресенье. Миссис Вильерс, разумеется, ждала, что кружок избранных дам соберется к ней на чай, чтобы услышать необыкновенные новости, которыми она запаслась на ярмарке, но Эмили совсем не хотелось тратить время на разговоры с миссис Вильерс. Лучше всего было бы пойти в библиотеку и полистать альбомы с гравюрами в поисках новых заданий для девочек, но воскресным днем в библиотеке обычно располагался мистер Хотчинс, а с ним Эмили тоже не хотелось беседовать о давно забытых народах и разрушительных войнах.

В результате размышления привели ее в пустой класс, где она провела немало времени, изучая рисунки девочек из младшего класса. Надо было выбрать из них самый лучший, закончить и отправить родителям малышки Эми. Им будет приятно получить такой подарок, но как не обидеть остальных девочек?

Работа над картиной мисс Паркер закончилась, и Эмили призналась самой себе – она скучала по настоящей живописи. Все последние недели она делала наброски, правила рисунки девочек, готовила для них задания, но ничего не рисовала для себя. Она решила вернуться к едва начатому ею портрету Эми Ли и собиралась написать его.

– Когда я уеду отсюда, у меня останется память о днях, проведенных в этом месте, – произнесла она вслух. – Я обязательно сохраню рисунок Энид Рикман, тот самый, где изображена одинокая фигура, и нарисую мисс Олдридж, пересчитывающую на дворе корзины с яйцами. И директрису с ее кошками… Ко времени, когда что-нибудь заставит меня изменить свою жизнь, у меня будет уже целый альбом с набросками из повседневной жизни пансиона Святой Маргарет. Надо обязательно зарисовать миссис Вильерс за чаепитием, а миссис Фирман – с ее рукоделием, окруженную стайкой младших девочек…

Эмили могла бы строить планы еще долго, стараясь не задаваться вопросом, какая причина побудит ее оставить школу, когда в класс заглянула мисс Паркер.

– О, мисс Барнс! Мы вас повсюду искали!

– Что-то случилось? – Эмили встревоженно поднялась на ноги, едва не уронив со стола рисунки.

– Совсем нет, – поторопилась успокоить ее Морин. – Приехали Сьюзен и Энид и хотели пригласить вас на чай, поговорить о бале.

– Вы знаете, мисс Паркер, я не одобряю, когда учителя заходят на чай к ученицам, – Эмили даже немного рассердилась на Морин за свой внезапный испуг.

– О да, мы все уже запомнили это, мисс Барнс, – с готовностью согласилась мисс Паркер. – Вы совсем не такая, как ваша подруга мисс Эйвери, она всегда готова поболтать с девочками.

– Все по-разному относятся к школьным правилам, – Эмили постаралась говорить терпеливо. – Я здесь совсем недавно и не хочу заслужить недовольство директрисы, если мне откажут от места, мне некуда будет пойти. А мисс Эйвери живет в пансионе с самого детства и относится к нему как к своему дому, а к вам – как к сестренкам…

– Я бы так не думала, мисс Барнс, – решительно возразила Морин Паркер. – Раньше мы все очень любили мисс Эйвери, еще когда она училась в старшем классе, а мы были в среднем. Но потом она подружилась с мисс Найт и… очень изменилась.

Эмили обратила внимание на то, как замялась Морин в конце фразы, и не стала поддерживать разговор на эту тему, она помнила слова Хелен о вражде между подругами мисс Найт и кружком девушек, в который входили кузины Энид и Сьюзен. Не стоит поощрять размолвки девушек. Но Морин и сама не стремилась говорить о мисс Эйвери и Филлис Найт.

– И все-таки я прошу вас, позвольте нам напоить вас чаем. Энид привезла из дома огромный торт, всем нам хочется отпраздновать свой успех на ярмарке, мне же – особенно. Я даже не знаю, как выразить вам благодарность за помощь с картиной!

Мисс Паркер просила с таким воодушевлением, что Эмили не смогла отказаться.

– Что ж, так и быть, я с удовольствием съем кусочек торта, я уж и не помню, когда ела сладости в последний раз, но сегодняшний вечер будет исключением из правил. Что касается картины, я думаю, вам надо продолжать заниматься живописью, у вас прекрасно получается!