— Так вот ты какой, Калинов мост!? — ошарашено выдохнула я.

Затем мой взгляд упал на реку, бурлящую черными водами, ядовитые испарения которой заставили мои глаза заслезиться. От неё смрадило так, что мои внутренности сворачивались в тугой узел от этого зловония. Это была та самая река, теперь-то уж я точно была в этом уверена. И имя ей Смородина.

Нерешительно шагнув на мост, я зажмурилась, но ноги мои сами проделали весь оставшийся путь, пока я не почувствовала под собой ровную твердую почву.

— Здравствуй, дочь моя! — услышала я низкий загробный голос.

Открыв глаза, моему облику предстал тот самый жуткий всадник, которого я уже видела однажды в похожем сне.

— Здравствуй, князь, — поклонилась я ему в пояс, сама от себя не ожидая ничего подобного.

А потом совершенно неожиданно из моего рта вырвался вопрос:

— Скажи мне, воевода, зачем понадобилась я владыке?

— Ты должна вернуть равновесие в мир живых, — кратко ответил князь на мой вопрос, а я же про себя подумала, что после услышанного я не удивлюсь если он добавит, что для этого мне надо спасти планету или мир, или вселенную, или что-то ещё в этом духе. Как-то уж слишком глобально.

— Что я должна сделать? — всё же решила уточнить я.

— Тебе нужно вернуть заблудшие души в мой мир, охранить проход в земли Нави и тем самым уберечь миропорядок, — проскрежетал голос князя.

Я задумалась над услышанными словами, размышляя о том, что из сказанного я не поняла ровным счётом ничего.

— Ты — это ключ, мост — это проход, — пояснил свою мысль воевода, а потом дабавил, — Охраняй мост, береги ключ, защищай землю, на которой стоишь. Верни мёртвые силы туда, где им надлежит быть. И тогда равновесие и миропорядок восстановятся.

— Теперь, иди! — повелительно взмахнул князь в сторону реки.

Моё тело послушно развернулось к мосту, глаза сами собой зажмурились, защищаясь от ядовитых испарений Смородины, а когда я их открыла, то с удивлением обнаружила себя лежащей на своей печи в своей избе.

Услышав, как мой домовой гремит посудой, я приподнялась на локте и задумчиво посмотрела на него.

— Скажи-ка мне, Казимир, — обратилась я к своему домовику, — А есть ли в Навьем царстве войско?

— Конечно есть, — отозвался нечисть ловко орудуя скалкой, — Какое же царство без войска?

— И воевода-князь у него имеется? — задала я следующий вопрос.

— А-то как же не быть ему? — удивился Казимир, — Любому войску он надобен, без него никак нельзя.

— А звать его как? — решила я задать мучавший меня вопрос, хотя уже сама, кажется, знала на него ответ.

Казимир испуганно воззрился на меня и некоторое время никак не решался ответить на мой вомпрос.

— Кощеем зовут, — полушёпотом всё же ответил мне домовичок, и опасливо заозирался по сторонам, — Но лучше имя это из праздного любопытства не произносить. Как бы гнев его не накликать.

О, как! Изумлению моему не было предела. Теперь я была абсолютно уверена, что видение моё было не сном. И мост, и река, и воевода-князь, они все реальны. И я вовсе не во сне или сказке, и с головой у меня всё в порядке, крыша не уехала, кукушка не улетела. Всё то, что я видела, чувствовала и ощущала, было, есть и будет в этом мире. Теперь это моя реальность. И если я раньше в глубине своего сознания продолжала отрицать всю ту чертовщину, что происходила вокруг меня, да и во мне самой, то теперь мне оставалось признать, что я живу в этом мире, с его особенностями и правилами. И мне, хочу ли я того или нет, придётся их придерживаться, придётся приспосабливаться, жить этой жизнью, выживать и бороться.

— Что-то ты, хозяюшка, закручинилась, — заметил моё странно-задумчивое состояние Казимир, — Погоди-ка, я тебе сейчас свеженьких лепёшек испеку. С медком побалуешься, вмиг повеселеешь.

Было уже за полдень, когда я, наконец, вышла из своей избы. Оглядевшись по сторонам, я заметила, что народу на улицах заметно поубавилось, а утоптанна снежная тропинка, ведущая в лес, что примыкал прямо к изгороди моего усада, была уже чуть припорошена снегом.

Положа руку на сердце, мне совершенно не хотелось идти одной, но раз уж решила, значит поздно отступать.

Солнце уже почти по весеннему пригревало, но высокие ели с заснеженными лапами и макушками, не позволяли пробиться его лучам на проложенную санями тропу, что извилистой лентой петляла мимо этих хвойных красавиц.

Где-то на ветке застрекотала сорока, а где-то застучал дятел. Вдыхая полной грудью холодный воздух, так я и шла углубляясь в лес, стараясь держаться видимой тропы, пока не оказалась на небольшой развилке. Основная дорога, проложенная санями, уходила вперёд в лес, а с права от неё шла небольшая утоптанная тропинка, ведущая к низкой деревянной оградке и тёмным покосившимся воротам с вырезанным на них православным крестом.

Обернувшись назад, я прикинула, что где-то там, в противоположной стороне от кладбища, находится избушка покойной бабки Ядвиги. И по идее, мне нужно было идти именно туда, но почему-то меня тянуло в противоположную сторону. Какое-то странное чувство подталкивало меня к кладбищу.

Решив не сопротивляться провидению и довериться интуиции, я вновь обернулась, и решительно зашагала в сторону видневшихся захоронений.

Передо мной было кладбище с темными деревянными крестами и заснеженными холмиками могил. Разглядывая открывшуюся передо мной картину, слова сами собой слетели с моих уст:

Шапки снежные на ели, комья снега на дубах.

Отыгрались вдруг метели, тишина стоит в полях.

Небо серое — смурное, горизонт вдали седой.

На подлете темной тенью, кружит ворон молодой.

Осыпаются наряды — тяжесть снега велика

И летят к земле плеяды, оставляя след, пыля.

Шёпот вздоха снежной пыли нарушает тишину,

А внизу лежат могилы — это кладбище в лесу.

Кладбище произвело на меня удручающее впечатление своей какой-то унылостью и однообразностью. Одинаковые потемневшие могильные кресты с неровно вырезанными письменами высились над заснеженными холмиками могил.

Возможно, в моей памяти были ещё слишком свежи воспоминания о ровных аккуратных рядах захоронений на кладбищах моего мира? Здесь же не было памятников и красивых надгробий, не было кованных ажурных оград, не было и табличек с датами рождения и смерти усопших. Просто одноликие однотипные кресты с грубо вырезанными на них именами покойных.

Внимательно оглядев нестройные ряды могил, я всё-таки смогла заметить небольшую систему. Они располагались не лишь бы как, не хаотично, а группами.

Подойдя к небольшому скоплению могил, я оглядела припорошенные снегом кресты и стряхнула с ближайшего налипшую наледь рукавичкой. На потемневшем от времени и влаги дереве