— Про него, — утвердительно кивнула я.

Нечисть задумчиво почесал свой седой затылок, а потом, отобрав у меня из рук небольшой гребешок, сам начал расплетать мою косу, аккуратно высвобождая из тёмно-каштановых прядей цветные ленты.

— Молодой и крепкий мужик, трудолюбивый, старательный. По характеру бесхитростный и добрый, совсем не словоохотливый, больше молчун. Не смотря на свои двадцать восемь годков холост и детей не имеет. Хотя это не совсем так, был он женат, но овдовел.

Последняя фраза меня заставила обернуться и во все глаза уставиться на своего квартиранта.

— Рассказывай, — требовательно велела я домовому и вся обратилась в слух.

История, поведанная мне Казимиром, была печальна и оставила в моей душе горестный осадок. Жил был в одной деревне парень, молодой, да сильный. Полюбил парень девушку, а девушка его. На праздник Ивана Купалы сговорились, на Покров обженились. А через год нашли молодую жену в озере, что недалеко от села находилось, утопленной. Но самое горькое во всей этой истории оказалось то, что молодая женщина была в положении.

— С тех пор уж почти восемь лет прошло, — удрученно вздохнул домовой, а потом посмотрел на меня с подозрением, — Неужто приглянулся?

Глава 10

— Матрён, мне как-то даже неудобно перед тобой и твоей семьёй, — протянула смущенно я, вытираясь льняным полотенцем после бани, — Ты меня и так уже в который раз приглашаешь.

— Так разве это хлопотно? Ты же мне вон как с моей малышнёй помогаешь. К тому же, чего тебе в избе мыться-ютиться, когда мы баньку всё равно топим. А тебе для себя одной баню растапливать не с руки, — безапелляционно проговорила Матрёна, а затем удручённо добавила, — Кто ещё, если не я, поможет дочери Маши. Ведь мы с твоей матерью подругами были и дальней роднёй. Так что и ты, почитай, мне не чужая.

Я вздохнула, принимая аргументы, а для себя же решила, что обязательно, во что бы то ни стало, отблагодарю женщину, что и мне стала настоящей верной подругой.

— Ты иди, Матрён, в дом. А я сейчас ещё голову обсушу и мигом за тобой, — подтолкнула я подругу к выходу.

Дождавшись, когда женщина уйдёт, я выждала ещё несколько минут и тихо произнесла повелительным тоном:

— А ну-ка, нечисть, покажись!

От тёмного угла возле очага отлепилось пятно, и уже через минуту передо мной стоял лохматый недовольный мужичонка, замотанный в какую-то грязную хламиду.

— Чего звала? — насупилось существо.

— Домовика зови, разговор есть, — жестко проговорила я, стараясь придать своему лицу строгое выражение.

Не прошло и минуты, как оба представителя нежити явились под мои светлые очи.

— Ну, здравствуйте, — хмыкнула я на их немой кивок в знак приветствия.

Нечисть между собой переглянулись и выжидательно уставились на меня.

— Ну вот что, уважаемые, — решила я сразу перейти к делу, — Просьба у меня к Вам. Хозяюшка ваша в помощи вашей нуждается. Всё ж таки трое деток, да хозяйство с коровой, да огород. Подсобили бы чем?

Домовик напряженно уставился на меня, с минуту пожевав свою губу, а затем согласно кивнул:

— Это можно, навьюшка, — облегчённо выдохнул он, — А то я уж было подумал, что новая ведьма оброк с нечисти собирать явилась. А ты вон за хозяйку просить пришла.

— И я подсоблю чем смогу, — закивал банник, — Травки помогу сушить, да венички вязать, хворь у детишек подлечу, да мыла наварю. Не беспокойся, красавица.

— Вот и славно, — улыбнулась я им, а затем заинтересованно добавила, — А что вы там про оброк говорили?

Домовой с досадой закусил губу и виновато глянул на банника. Второй же в свою очередь только раздраженно развёл руками:

— Так ведь ты ж от нежити защищаешь. Почитай, всё село теперь под твоим крылом. Ты теперь наша и опора, и защита, и закон, — сказал, как отрезал, банник.

Я же от услышанного ошалело вытаращила глаза и плюхнулась пятой точкой на лавку.

— Погоди ты пугать девицу, — одёрнул друга домовик, — Она ж ничего не смыслит пока в ведьмовстве. Видишь, молодя ещё, совсем зелёная, да глупая.

На последней фразе о моём недалёком уме я даже встрепенулась:

— Эй, а ничего, что я всё слышу? — сделала я сердитое выражение лица, а потом уже более миролюбиво добавила, — Да и рано вам на меня надеяться, не умею я ничего из колдовства.

— Научишься, — отмахнулся домовой.

А банник задумчиво почесал свою плешивую бородёнку:

— Тебе бы, девица, в избу покойницы Ядвиги наведаться. Глядишь, что-нибудь там для себя полезное найдёшь. Она была сильной травницей и шептуньей, заговоры крепкие ставила.

— А где её изба? — заинтересованно посмотрела я на нечисть.

— Так недалече от сельского кладбища, — охотно пояснил домовой, — Вот тропка мимо твоего дома в лес уходит, по ней и иди. Справа кладбище, а слева и чуть глубже тропа приведёт аккурат к старому болоту, а там не ошибёшься, избёнку сразу приметишь.

Я с сомнением посмотрела на обоих представителей местной нечисти:

— В лесу возле кладбища, да ещё и у болота? Вы это серьёзно? Кто станет жить в таком месте?

— Травница Ядвига и жила, ей там было самое место, — утвердительно кивнули мужички, — А звери и люди лихие обходили то место стороной за версту.

— Ладно, разберёмся, — подытожила я, поднимаясь с лавки и показывая, что разговор окончен.

В доме меня уже ждала разволновавшаяся Матрёна.

— Я уже было хотела пойти за тобой, — облегчённо выдохнула женщина, — Давай проходи, будем чаёвничать, да сплетничать.

В доме Мартёны я уже чувствовала себя вполне свободно, почти как у себя дома. Детишки её ко мне тоже попривыкли. Старший сынок, Мишка — пацанёнок десяти лет, меня больше ведьмой не дразнил. Средний, Митька — мальчишка пяти лет, теперь всегда мне улыбался. Ну а самой младшей Марусе было все два годика. Она только-только начинала что-либо понимать, но уже охотно тянула ко мне свои ручки.

— Оставайся сегодня у нас, — предложила подруга после того, как второй стакан травяного чая был мною благополучно выпит, — Я тебе вместе с Мишкой, да Митькой на печи постелю. Даром что тебе пятнадцать, а тела и мясов ты не нарастила, словно пацанёнок — десятилетка.

Что тут сказать? В словах подруги была горькая правда. Но обижаться на Матрёну я и не думала. Как говорится: что выросло, то выросло. Придётся жить с тем, что есть. И действительно, если меня коротко подстричь, то получится мальчишка-подросток, такой себе смазливый сорванец. Ведь мою микроскопическую грудь и так за толстым слоем рубах и сарафанов не разглядеть, возможно только нащупать, и то с трудом.