желанного, самого важного экспоната – священного венца нашей триединой владычицы Гекаты…

Надежда Николаевна незаметно смешалась со слушательницами, так же незаметно выскользнула в коридор и покинула клуб, рассудив, что больше здесь делать нечего, да и время было позднее – нужно успеть на последний поезд, чтобы вернуться в пансионат…

Вечером того же дня приземистый человек с глубоко посаженными глазами и широким лицом, обрамленным темной шкиперской бородой, зашел в кофейню на Бейоглу, которую содержал одноглазый грек по прозвищу Циклоп.

Циклоп по обыкновению сидел перед входом своего заведения, прикрыв тяжелым веком единственный глаз.

При появлении чужеземца он открыл глаз и вопросительно уставился на того.

– Мне непременно нужно увидеться с Рыжим! – проговорил иноземец вполголоса.

– Что-то я стал плохо слышать… – лениво протянул Циклоп.

– Мне нужно поговорить с Рыжим, – повторил бородач и положил в ладонь хозяина монету.

– Ах, с Рыжим… Заходи в кофейню, эфенди, и выпей кофе.

– Мне нужно увидеть его срочно…

– Заходи в кофейню! Чашка кофе тебе точно не помешает!

Бородач побагровел, но взял себя в руки, сдержался и вошел в кофейню. Циклоп хлопнул в ладоши, и один из расторопных официантов принес гостю маленькую чашку крепчайшего кофе и блюдце с пахлавой.

Бородач сделал маленький глоток и прикрыл глаза. Перед его внутренним взором предстала владычица – трехликая богиня. Рядом с ней ярились два черных пса, на плече у богини сидела белоснежная сова. Богиня явно была в гневе…

– Я все исправлю, Великая! – прошептал бородач.

– С кем это ты разговариваешь, эфенди? – раздался рядом гнусавый голос.

Бородач открыл глаза. За столик к нему подсел маленький тщедушный человек с огненно-рыжими волосами. Глаза его непрерывно перебегали с одного предмета на другой, а лицо то и дело меняло выражение, словно Рыжий одну за другой примерял маски.

– Циклоп сказал, что ты хочешь поговорить со мной.

– Мне нужна твоя услуга.

– Мои услуги стоят недешево.

– Я знаю. О деньгах можешь не беспокоиться.

– Хорошо. Что тебе нужно?

– Мне нужно, чтобы ты нашел одного человека…

– Истанбул – большой город! Найти в нем одного человека не проще, чем найти одну песчинку на берегу Босфора. Что за человек?

– Лет пятидесяти. Богат, высок ростом, немного прихрамывает, курит трубку. Судя по выговору, уроженец северной страны.

– Что ж, это уже кое-что. Может, ты еще что-то о нем знаешь? Где он бывает? С кем в дружбе?

– Если бы я это знал, зачем мне ты? Хотя… сегодня утром он ходил по рынку старьевщиков на Галате.

– У меня немало знакомых, которые там торгуют или… или работают.

– Обчищают карманы у зевак?

– А хоть бы и так. Еще один вопрос, эфенди. Когда я найду его, что нужно сделать? Убить?

– Нет, нужно только сказать мне, кто он такой и где его можно найти.

– Убить было бы проще. Но это – твое дело. Что ж, эфенди, ты дал мне работу, я ее сделаю. Дело осталось за малым – мне нужен небольшой аванс.

Бородач заплатил.

Рыжий спрятал деньги, но прежде чем удалился, бородач спросил:

– Как мне найти тебя, чтобы узнать о сделанной работе?

– Я сам найду тебя, когда работа будет сделана.

– Постой… я еще хотел спросить тебя… о твоей ловкости ходят легенды, говорят, ты можешь проникнуть куда угодно… как тебе это удается при такой заметной внешности?

– Как удается? – Рыжий пожал плечами. – Сам удивляюсь! А кто этот старик, что пялится на тебя?

– Какой старик? – Бородач проследил за взглядом Рыжего, но не увидел никакого старика. Он повернулся к своему собеседнику… но того и след простыл.

Каково же было удивление Надежды, когда она успела даже не на самую последнюю электричку. Тем не менее народу было немало, но на одной из больших станций почти все вышли. В вагоне, где ехала Надежда, остался лишь дед с окладистой бородой в форме совковой лопаты и двое молодых парней, каждый из которых уткнулся в свой телефон.

Надежда Николаевна с опаской посмотрела на парней и хотела пересесть поближе к деду, однако передумала. В это время в вагон вошла маленькая, худенькая девчушка, на вид лет пятнадцати и, подойдя к Надежду, сказала тоненьким голоском:

– Тетенька, можно я с вами сяду? Боюсь одна так поздно ехать… мало ли что…

У девчонки были светлые растрепанные волосы и маленький розовый кукольный ротик. Глаза без признаков косметики жалостно моргали.

– Садись, конечно! – всполошилась Надежда Николаевна. – Как же ты так неосторожно? Разве можно одной так поздно-то…

– Не хотела сегодня ехать, да бабушка позвонила, что ей плохо, вот я и подхватилась… – Девчушка всхлипнула.

И только Надежда хотела погладить ее по голове, как дед, сидевший через проход, грозно рявкнул:

– Лариска! Ах ты… – тут он присовокупил пару неприличных слов, – а ну, пошла вон отсюдова! Ничего тебе здесь не обломится!

– Ой, дед Сережа! – Теперь голос у девчонки был совсем не жалостливый, а просто визгливый и нахальный. – Это ты! А я тебя и не заметила!

– Не заметила она… – проворчал дед. – Думала, что я сплю и ничего не слышу. Так что иди отсюда, пока я добрый!

– Иду уже, нет меня! – Девчонка одним прыжком оказалась у двери. – Пока, тетя, счастливо оставаться!

– Бабушке привет! – не осталась в долгу Надежда, сообразив, что девчонка не так уж проста, как казалась.

– Что, денег так у людей просит, врет про больную бабушку? – спросила она у деда.

– Если бы! – вздохнул тот. – Нет, у нее другой бизнес. Вот подсядет она в вагоне к женщине приличной, заговорит ее, выспросит, где та выходит, а через вагон трое парней сидят, ждут. Значит, как только выйдет пассажирка из поезда, они за ней. Ограбят, все вещи и деньги отберут и убегут, только их и видели.

– Наводчица, значит…

– Ну да, ей уже за двадцать, с внуком моим в одной школе училась, а с виду девчонка совсем, малолетка, вот тетки и жалеют.

– И все знают. Как же они не боятся, что полиция… – Тут Надежда вспомнила, что полиция и убийство-то не очень стремилась расследовать: посчитали несчастным случаем и дело закрыли.

– Ну что полиция? – сказал дед. – Они же никого не убивают, а если побьют, то несильно, без причинения тяжких телесных увечий. Опять же, своих не трогают. Это она меня не разглядела, а то бы не подошла. А вы, дама, где выходите?

– А вам зачем? – прищурилась Надежда Николаевна.

– А затем, – не обиделся дед, – что я-то на следующей остановке выхожу, и меня внук ждет на мотоцикле. Так что если вам близко, то он вас до дома доставит.

– Да мне в пансионат «Голубой ручей»! – обрадовалась Надежда. – Это если пешком, то совсем недалеко, километра полтора по тропинке через лес…

– А по дороге три! Ясно, Петька довезет!

– Ой, спасибо вам, дед Сережа! – Надежда засобиралась, незаметно переложив телефон в карман джинсов. Кто их знает, этих местных жителей. Может, дед тоже решил ее ограбить. Может, у них так принято. Тогда она отдаст сумку, денег в кошельке совсем немного, а ключи от квартиры она с собой не взяла.

На станции ждал здоровенный парень с мотоциклом, и Надежда опознала в нем одного из полицейских, что приезжали, когда нашли тело фальшивой Альбины. Не того, старшего, со сросшимися бровями и грубым голосом, а помоложе.

Парень доставил деда домой, потом вернулся за Надеждой. Про убийство в пансионате он не упоминал, а когда с разгону подкатил к дверям корпуса, дежурная в холле только укоризненно покачала головой. И то сказать, Надежда Николаевна хоть и пыталась почистить одежду на вокзале, все же на черном следы застарелой пыли были очень заметны. Сделав невозмутимое каменное лицо, она прошествовала мимо дежурной.

Как только она подошла к номеру, дверь открылась.