обеденного перерыва приходили послушать даже из других отделов. Надежда только посмеивалась, глядя на своего старинного приятеля, окруженного молодыми женщинами, – Валентин был хорошим рассказчиком, особенно когда давал себе волю и слегка привирал для интереса (без этого никак нельзя). Показывал он и вязание морских узлов. Надежда этому так и не научилась, но внешний вид нескольких узлов запомнила.

Сейчас она нашла на доске самый распространенный – так называемый простой штык, рядом с которым находился задвижной штык и штык рыбацкий, дальше – универсальный беседочный узел, он же булинь. В следующем ряду шли шкотовый узел, а также бочечный, топовый, талрепный и простая восьмерка.

– А это здесь с какого перепугу? – проговорила Надежда Николаевна, увидев среди сложных морских узлов обычный бантик, который Валя Голубев презрительно называл бабьим, и уже хотела его сдернуть, но помедлила. Недавно она слышала что-то связанное с таким бантиком…

Ага, настоящая Альбина Брыкина рассказывала, как в детстве они с Татьяной пытались завязать бантиком червяка, чтобы тот удержался на рыболовном крючке… Но при чем здесь Татьяна Тапанайнен, которая вообще умерла? А, была не была!.. И Надежда потянула за один из концов бантика.

Как и положено такому ненадежному узлу, он моментально развязался, шнурок вытянулся из доски, а за ним из отверстия в доске вытянулся небольшой ключ, привязанный к его концу. Надежда издала победный клич и бросилась к двери. Однако ее ждало разочарование – ключ не подошел к замочной скважине, он был для нее слишком мал.

– Вот тебе и на… – пробормотала Надежда Николаевна. – А я-то обрадовалась, что выйду на свободу… но если этот ключ не подходит к двери комнаты, зачем он был здесь спрятан?

Она вернулась к доске с узлами и внимательно ее осмотрела. Очень часто, чтобы сейфы не бросались в глаза, их прячут за большой картиной. А вдруг что-то подобное спрятано за этой доской?

Надежда взялась за нее двумя руками, потянула – и без большого усилия сняла со стены. И действительно за доской находилась небольшая дверца с замочной скважиной, по размеру подходящей к найденному ключу.

Надежда вставила ключ и повернула. Раздался щелчок, дверца открылась, а за ней обнаружился… нет, не сейф, а квадратный лаз вроде вентиляционного канала, достаточно широкий для того, чтобы по нему мог проползти человек, даже не слишком худой. Лаз уходил в загадочную темноту.

Выбора у Надежды не было: она оглянулась на запертую дверь, представила, что скоро здесь появится господин магистра и решилась. Придвинула к стене журнальный столик, вскарабкалась на него и, глубоко вдохнув, влезла в темный люк, зажав в зубах сумочку.

В туннеле, по которому она ползла, было темно, душно и очень пыльно, так что у Надежды сразу зачесалось в носу и страшно захотелось чихнуть. Она потерла нос и поползла дальше. Минут через двадцать впереди замаячил слабый свет, это внушило ей оптимизм и она поползла быстрее.

Свет становился все ярче и ярче, и наконец Надежда Николаевна оказалась перед узким оконцем, в которое увидела несколько десятков человек, собравшихся в просторном помещении. Эти люди также были одеты в черное, но не прохаживались и не разговаривали, а молча и неподвижно замерли вокруг круглого возвышения, на котором перед алтарем стояла высокая, статная черноволосая женщина в длинном, черном, свободно развевающемся шелковом плаще. С трех сторон от нее по краям возвышения стояли еще три женщины в таких же плащах, а на четвертой стороне – уже знакомая Надежде статуя величественной женщины с тремя лицами, направленными в прошлое, настоящее и будущее.

Женщина перед алтарем взмахнула рукой – и три ее помощницы запели.

Их пение звучало странно, непривычно и волнующе, как церковный хорал. Слов Надежда не понимала – они пели на каком-то древнем, как сама земля, языке. Мелодия тоже была древней и величественной, так что Надежда Николаевна подпала под ее магическое очарование. Ей захотелось выбраться из туннеля и присоединиться к тем людям в комнате, делая то, что прикажет высокая женщина в черном.

К счастью, пение оборвалось, Надежда пришла в себя и очень удивилась тому, как странно отреагировала. Никогда раньше она не поддавалась ни внушению, ни гипнозу. Что же случилось? Неужели… возраст дает о себе знать? Не может быть!

Тем временем женщина возле алтаря подняла руки и воскликнула высоким сильным голосом:

– Великая госпожа! Триединая владычица! Прими нашу искупительную жертву!

Обращаясь к трехликой статуе, она в то же время подала знак кому-то из присутствующих в зале, и из рядов тут же вышел мужчина с маленьким черным ягненком в руках.

Он подошел к возвышению и протянул ягненка жрице, а та приняла его и положила на алтарь, взяла из рук помощницы широкий нож, подняла его над головой, как бы демонстрируя всем присутствующим, и резко опустила…

Надежда зажмурилась: ей не хотелось смотреть на смерть бедного ягненка.

На мгновение в зале наступила тишина, а затем прозвучал громкий вздох разочарования.

Надежда открыла глаза. Жрица стояла на прежнем месте, опустив окровавленные руки.

– Богиня не приняла жертву, – проговорила она, обведя зал взглядом.

Тут же одна из помощниц жрицы выступила вперед и воскликнула резким истеричным голосом:

– И не примет! Не примет, пока мы не добудем ее святыню, священный венец!

– Священный венец! – подхватили все присутствующие.

«И тот смуглый тип в кабинете тоже говорил про какой-то священный венец… – подумала Надежда Николаевна. – Но вот что интересно: эти люди совсем не такие, как те, за которыми я наблюдала раньше. Те тетки, если честно, в игрушки играют, да и Варвара рассказывала, что все у них понарошку. А у этих по-другому. Гекате всерьез молятся, и уж ягненок-то точно живой был…» – Она вздохнула от жалости к ягненку и поползла дальше.

Надежда ползла еще несколько минут, пока впереди снова не замаячил тусклый свет. Стараясь двигаться как можно более бесшумно, она достигла еще одного узкого окна. Только на этот раз оно выходило не в просторный зал, а в небольшое помещение без окон, вдоль стен которого стояли высокие стеклянные витрины, как в музее средней руки. Разглядеть выставленные них экспонаты она не смогла.

В комнате никого не было, и Надежда Николаевна решила выбраться из туннеля. Окошко было слишком узким, чтобы пролезть через него, и она воспользовалась привинченной вентиляционной решеткой. В сумке нашлось несколько мелких монет, одной из которых она сумела один за другим вывинтить все четыре винта, осторожно сняла решетку и без труда спустилась на пол.

Для начала Надежда отряхнула одежду, затем привинтила на прежнее место решетку и только после этого обследовала комнату, в которой оказалась.

Здесь и правда было что-то вроде небольшого музея, только весьма специфического. Если в обычном краеведческом музее выставляют артефакты или природные объекты, характерные для данного района, например, обломок метеорита, упавшего возле райцентра пятьдесят лет назад, чучело бобра, несколько старинных монет, найденных на развалинах мельницы, или наконечник копья эпохи неолита, то в витринах этого музея были выставлены совсем другие экспонаты.

Так, здесь имелся закопченный чугунный котелок, а пояснительная надпись гласила, что этим котелком пользовалась для приготовления зелий известная ведьма семнадцатого века Акулина Чернопятова. Рядом с ним лежал полуистлевший передник, принадлежавший одной из Салемских колдуний, поступивший из Салема в рамках музейного обмена. В другой витрине Надежда увидела корень причудливой формы, напоминающий двухголового человечка. Надпись сообщала, что это корень мандрагоры, особенно действенный благодаря своей уникальной форме. В следующей витрине находилось чучело большой белоснежной совы. Надежда не успела прочитать пояснительную табличку, потому что за дверью послышались приближающиеся шаги и голоса, а затем замочной скважине повернулся ключ.

Надежда юркнула за одну из витрин.

Дверь открылась, и в комнату вошла та самая женщина, которая проводила мастер-класс лунной магии. За ней следовали ее слушательницы.

– Вот здесь, девочки, находится музей нашего клуба. Сейчас мы осмотрим его экспонаты, но сразу скажу, что центральная витрина пустует, потому что предназначена для самого