«Теперь останавливать его поздно, пусть делает, что хочет…»— отрешённо подумал Фарос.

Он вернулся назад, размышляя, сможет ли во время неразберихии паники пробраться в хижину с припасами. Затем, сплюнув, кинулся обратно, кстуку и грохоту.

Грому удалось размолотить задвижку, но цепь никак не хотелаподдаваться ударам дубины. Сын жреца яростно бил по ней снова и снова, толькосоздавая бесполезный шум и тратя силы. Презрительно фыркнув, Фарос отшвырнулего в сторону и, вложив меч в ножны, принялся за дело сам. Он набросился нацепь с такой яростью, что у стоящего рядом Грома от изумления отвисла челюсть.

Изнутри загон трясли и раскачивали проснувшиеся рабы, умоляяне бросать их и довести дело до конца. Цепь не поддавалась, силы Фароса началипонемногу иссякать, но он бил и бил, впав в своеобразный транс. Наконец отпоследнего удара звенья не выдержали и разлетелись на куски, освобождая створкидверей.

Поток рабов едва не сшиб Фароса на землю, так многоминотавров одновременно рванулось наружу. Некоторые со всех ног бросались втемноту, другие окружали Фароса с Громом и благодарили за освобождение.

— Бегите! — закричал юноша. — Бегите же, глупцы!

Теперь рабы порскнули во всех направлениях. Гром кричал имвслед, чтобы они поворачивали на юг, где можно верней всего выжить, но немногиеслышали его.

Шары факелов, заплясавшие в темноте, известили о появлениипервых встревоженных стражей. Фарос улыбнулся: пусть теперь побегают за всемирабами сразу… Значит, время у них ещё есть.

— А другие загоны? — спросил Гром.

— Поздно… туда мы уже не успеем…

Гром не мог не согласиться — со всех сторон к загонамнеслись надсмотрщики, несколько стражей кинулись проверять так нужные имприпасы. Убедившись, что все цело, они побежали помогать остальным, оставивхижину без охраны. Вопли и крики неслись отовсюду, отражаясь эхом. Можно былотолько удивляться, как вообще эта бредовая затея Грома сработала…

Посматривая через плечо, Фарос заметил нескольких рабов,украдкой следовавших за ними, и немедленно подозвал их, чтоб Гром помогразломать цепи.

Добравшись до склада, юноша навалился на дверь и мощнымударом плеча вышиб её.

— Идите внутрь и наберите еды так много, сколько сможетеунести, — приказал он.

Издалека все отчётливей доносился знакомый рёв — Сахдраспекал всех налево и направо. Глаза Фароса ярко заблестели.

— Быстрее, быстрее, — подгонял Гром рабов, снующих внутрь иобратно. — Все, больше взять не можем, Фарос!

— Тогда быстрей отступаем в холмы!

Они пустились в обратный путь. Юноша нетерпеливо поглядывалпо сторонам, в надежде встретить и убить ещё одного людоеда. Но выпущенные насвободу рабы создали слишком большой переполох, оттянув на себя основные силынадсмотрщиков. Никто так и не испытал на себе ярость его жаждущего крови меча.

— Шевелись, Фарос, не отставай!

Они пронеслись по мосту и быстро углубились в тёмные скалы,где чувствовали себя уже почти как дома. Шум в потревоженном лагере долго нестихал, но на этот раз Фарос ликовал — ему не только удалось опустошитькладовую Сахда, как и задумывалось, но и освободить рабов, которые скажут своёслово в общем беспорядке. Пусть их ждёт незавидная судьба, но всё, что дляФароса имело сейчас значение — новый удар по своему прежнему мучителю.

Он ещё вернётся в лагерь, теперь Фарос в этом не сомневался.Его целиком затопило страстное желание уничтожить Сахда, и юноша был намеренвыполнить его, даже ценой собственной гибели или смерти всех, кто будет иметьдостаточно глупости, чтобы последовать за ним…

Императрица и верховная жрица Нефера плыла через покоидворца, не обращая внимания на поклоны и комплименты встреченных придворных: веё глазах все эти подхалимы были лишь жалкими смертными оболочками, не стоящимидаже её ногтя.

«Хорошо бы все они умерли, принеся мне дополнительную силу»,— все чаще и чаще думалось ей.

За идущей жрицей вился длинный хвост призраков, невидимыхдля простых смертных. Призрачная свита смешивалась с живыми, но пролеталасквозь них без всякого труда. Может, иногда лакей или стражник вдруг начиналидрожать и оглядываться через плечо, но никто не знал, что их так напугало.Пламя факелов и люстр на её пути колебалось, ведь огонь гораздо чувствительнееживых существ.

Нефера с усмешкой смотрела на барельефы, изображавшие столетниепути императоров, их победы и поражения. Они, как и статуи чемпионов Арены,развлекали её не меньше, чем наивная лесть придворных. Никто из них, дажесидящий Амбеутин с секирой на коленях или её воинственный муженёк Хотак, непонимал истинного значения власти. Для них сила находится в мече или секире…

И только она, леди Нефера, после стольких лет постижения имолитв, знала истину!

Один из лизоблюдов мужа подошёл к ней и поклонился, новесьма сдержанно. Выражение лица капитана Дулба говорило о крайнейпочтительности, но жрица легко прочла в глубине глаз страх и недоверие. Тогдаона так пристально посмотрел на него, обволакивая глубиной своих чёрныхзрачков, что Дулб не сразу опомнился и смог собраться с мыслями:

— Ми… миледи, император будет очень доволен, что вывернулись…

— Так мило с твоей стороны заметить это, — насмешливобросила Нефера.

— Верю, что теперь вы будете чаще радовать нас своейкрасотой, — выдавил комплимент Дулб.

Вокруг Неферы призраки пришли в волнение, ощутив растущуювраждебность офицера.

— Я тоже на это надеюсь. — Императрица, зашелестев платьем,двинулась мимо капитана, хорошо зная, что он будет сверлить её ненавидящимвзглядом весь путь в зал планирования. Никто не сообщил Нефере, где сейчаснаходится император Хотак, да ей это и не было нужно — верховная жрица и такпрекрасно это знала. Она вообще знала о дворце все.

Легионеры у дверей вытянулись и распахнули створки, и Нефератихо вошла в зал как раз в тот момент, когда Куан Эс-Келкос, глава ТорговойЛиги, грохотал:

— …и если бы вы могли обдумать своё решение снова, мойимператор! О своей стеснённости говорят во многих городах!

Хотак задумчиво склонился над одной из своих прекрасныхкарт, и Нефера увидела, как он подвинул длинным дубовым стеком фигуркураскрашенного воина из Митаса к берегам Ансалона.