Она возвратилась в комнату, дабы продолжить свои поиски.

– А если её вообще тут нет? – лэфиарни тоже вернулась из уборной, но беготню бросила, равнодушно наблюдала за стараниями Насти.

– Так ведь Эриледа сказала…

– И ты ей веришь? – покачала головой «дочь неба». – Королевне враждебной земли, любовнице лэдрау, одержимой духом тьмы?

– Верю. И Чаша тут. Я это знаю.

– Откуда?– насмешливо хмыкнула Льюна.

– Знаю и всё, – упрямо буркнула Настя. – Тут она, родимая. Понять бы ещё где…

Рыжая в сердцах пнула фигурную ножку гигантской кровати Старшего Советника.

Злость не поможет. Надо дальше искать!

Зеркало она ещё не изучила. А оно огромное. Может быть…

Настя вдруг с полшага развернулась обратно и пнула ещё раз кровать. Деревянная подпорка отозвалась гулко, как барабан.

– Есть! – звонко вскрикнула Рыжая, спешно падая на колени.

***

Льюна сию секунду забыла про своё ворчание и неверие, молниеносно оказалась подле. Лэфиарни осторожно постучала по дереву костяшками пальцев, прислушалась, склонив голову набок.

– Пустота, – с довольной улыбкой подтвердила она. – А по другой постучи!

Настя тут же бросилась ко второму резному столбику в изголовье кровати. Звук был другой. Тяжёлый, неповоротливый.

– Льюна, это точно тайник! – просияла Настя, от возбуждения переходя на хриплый шёпот.

– Надо ломать! – согласилась Льюна, стараясь нащупать хоть какую-то щель, зазор. – Нам бы что-то острое…

– Самое острое у нас – это ногти и зубы, – вздохнула Анастасия. – А ну-ка, отойди!

Рыжая снова с силой пнула кровать несколько раз. Хоть бы трещинка пошла!

Зато сама Дэини чуть не рассыпалась. Она пронзительно взвыла, схватившись за носок сапожка.

– Нет, так не пойдет. Не ломай ноги! – Льюна огляделась и досадливо бросила: – Что за комната такая – одни подушки да стены!

– Ручка! На туалете, – вдруг вспомнила Рыжая.

Обе подскочили, как будто их ошпарили. Но удача и тут повернулась к дамам не той стороной. Рыжая обеими руками вцепилась в дверь, лэфиарни столь же неистово пыталась оторвать несчастную скобу. Бесполезно.

– Брось! Давай ещё раз сломать попробуем! – в сердцах воскликнула Настя, возвращаясь к тайнику, но «дочь неба» не оставила своих упрямых попыток.

Настя же, с тоской глядя на проклятый столбик, всё очевиднее понимала – одной грубой силой не обойтись, тем более что и силы той явно недостаточно. Был бы тут Далард! А им с этой «слоновьей ногой» не совладать.

Рука девушки непроизвольно сжала шар, венчавший резную колонну – свернуть бы его сейчас, как голову…

Откуда только агрессия такая взялась? Видимо, от безысходности. Вообще-то Настя никому и никогда головы не сворачивала.

А округлое навершие неожиданно провернулось с лёгким щелчком, и фигурный столбик распахнулся, как створки устрицы.

– Опа! – не веря своим глазам, проронила Настя.

И дико завизжала от восторга.

Подскочившая Льюна заглянула в тайник и с такими же сумасшедшими криками накинулась на Рыжую, сжимая в объятиях.

***

Змея. Чёрная гадюка.

Таинственно поблёскивает хрустальными гранями чешуя. Свёрнутый в кольцо хвост и изогнутое в спираль тело – изящная ножка кубка, а распахнутая хищная пасть – сама чаша. Острые клыки на верхней кромке – пугающие, отталкивающие. Пить из-за них, пожалуй, неудобно…

Хотя из такого сосуда вряд ли кому-то придёт в голову выпивать.

Скорее напрашивается мысль, что таинственная Чаша сама жаждет, чтобы её напоили.

Кровью.

Так гласит старая легенда – могущественное оружие способна оживить только кровь бессмертного.

Снова змея. Как-то слишком часто в последнее время жизнь сталкивала Рыжую с пресмыкающимися.

Настя взяла магическую Чашу обеими руками, с опаской, словно эта ядовитая гадина и вправду могла ужалить. И почудилось Рыжей – пальцы сжимают глыбу льда. Её обдало таким могильным холодом, что не осталось никаких сомнений – вот она, та самая Чаша Вэйканарифь!

– Я и не думала, что она из камня… – Льюна смотрела на кубок в руках Романовой широко распахнутыми глазами.

– Наверное, это тоже морион, – предположила Настя. – Лэдрау носила его кристалл на шее. Слушай, а давай её попробуем…

– Умом повредилась! – отскочила лэфиарни, будто от прокажённой.

– Ну, пару капель крови! – не отступалась Настя. – Уколи пальчик об зуб, а! Это совсем не больно. Мы просто попытаемся… Вдруг сработает!

– Вот именно! – ужаснулась Льюна. – Что ты будешь делать, если сработает, если ты разбудишь тварь, которая внутри этого камня прячется?

–Так он же, вроде, должен служить тому, кто Чашей владеет? – пожала плечами Дэини. – Типа раб лампы…

– Вроде? Ох, смертные! Какие же вы безрассудные, до глупости безрассудные!

– Ладно, я не настаиваю, – скривилась Настя. – Давай тогда выбираться отсюда!

Рыжая решительно направилась к двери, пока ещё слабо представляя, как её отпереть.

Но делать этого и не пришлось. Резные створки распахнулись навстречу Дэини.

Тёмные глаза Моруварка скользнули по комнате, остановились на каменной змее в руках Рыжей.

Старший Советник безмолвно развернулся, запер дверь, отшвырнул ключ в дальний угол. Сумрачный недобрый взгляд впился в побледневшее Настино лицо.

– Дай сюда!

Приказ обрушился, как глыба с вершины горы. Никакой тебе больше чарующей магии и игры в соблазнение!

Настя попятилась непроизвольно, спрятала руку с Чашей за спину, как маленький ребёнок.

– Так я и думал, какой-то подвох во всём этом есть…

Лэдрау надвигался неотвратимо и страшно. Смуглый, чёрный, злой. Он больше не казался Насте красивым. В узком точёном лице проглядывало что-то от хищной птицы. И даже изумрудный бархат его одежды сейчас показался тёмным, как ночь.

– Терпеть не могу крыс! Так и норовят пробраться, куда им не позволено, – зловеще прошипел герсвальдский демон. – И стащить то, что им не принадлежит…

Он протянул руку, выразительно глядя Дэини в глаза.

Настя шмыгнула носом и отчаянно затрясла головой.

Раскрытая ладонь медленно сжалась в железный кулак. И Рыжая захрипела, свободной рукой схватившись за горло, будто пытаясь сорвать невидимые путы.

Она чувствовала, как впивается в кожу невидимая удавка. Невозможно вдохнуть или выдохнуть. От ужаса и мучительной боли в глазах потемнело.

Но Рыжая всё равно не выпустила из левой руки ледяную каменную Чашу. Даже когда её накрыла слабость беспамятства, и она ухнула на колени, понимая – это конец!

Правой рукой она ещё пыталась сорвать несуществующую петлю, но дрожащие пальцы слушались с трудом.

Льюна закричала пронзительно, гневно, отчаянно. Набросилась на лэдрау, словно птица, что защищает