– Дались тебе линзы! Ничего с ними не будет. Представь, чтоу меня глаза василькового цвета. На редкость красивые глаза…

– У тебя и так красивые глаза. Карие…

– Ничего ты, Эдик, не понимаешь в женской красоте! Ладно,закроем тему. Знаешь, сегодня я почувствовала себя счастливой. Ты смотрел вдетстве «Синюю птицу»? Вот самое точное определение счастья. Счастье – какптица. Вспорхнет – и нет его, а потом опять прилетит… Так вот, в данный моментя счаст–лива. Плевать мне на мужа, который по-крупному подставил меня. Плеватьна подругу-предательницу, затянувшую мужа в постель. Друзей вообще не бывает. Вэтой жизни надеяться нужно только на себя. Я благодарю тебя за этотнезабываемый вечер и за счастье, которое ты мне подарил.

Мы с Эдиком выпили.

– И все же я не могу к тебе такой привыкнуть, – сказалон. – Так где же ты так научилась гримироваться?

«Может, и в самом деле стоит выговориться? – подумалая. – Интересно, как он отнесется к моему признанию? Возмутится? Прогонитменя к чертовой матери или… поймет?»

– До встречи с Пашкой я зарабатывала себе на хлеб тем, чтоснималась в порнофильмах.

– Что?! – закашлялся Эдик.

Я постучала его по спине и с напускным безразличиемспросила:

– Ты что, никогда не смотрел порнофильмы?

– Смотрел… – Эдик покраснел так, что, казалось, щеки еголопнут от напряжения. – Но… я не могу тебя представить в качествепорнозвезды…

– Почему? Ты считаешь, что я для этого плохо сложена?

– Нет, сложена ты просто великолепно, но… для того чтобысниматься обнаженной и не просто сниматься, а… – Эдик покраснел ещебольше. – Нужно иметь особый… характер…

– Знаешь, мне тоже так казалось. Но потом мне начали платитьтакие деньги… В общем, деньги не пахнут, Эдик. Главное, чтобы они были. Всеостальное – ерунда!

– Но ведь тебе приходилось спать с мужчинами…

– Конечно, – кивнула я. – А как можно сниматься впорнофильмах и не спать с мужчинами?

– Но ведь они тебя трогали…

– Трогали? Они меня не только трогали – они меня имели.Хотя, если честно, это был просто монтаж. Настоящего секса на съемках оченьмало…

Эдик, опустив голову, молчал. Подлив себе вина, я сказала:

– Ты первый, кто узнал о моей прошлой жизни. У тебяизменилось ко мне отношение?

– Что ты! – Эдик положил свою руку поверх моей. –Ты потрясающая женщина, Катя, другой такой нет!

Расплатившись с официанткой, мы вышли из ресторана.

– Эдик, а как ты поведешь машину в таком состоянии? –спросила я. – Мы же с тобой пили вино!

– Ну и что? – улыбнулся Эдик и завел мотор.

Достав из сумочки зеркальце и чистый платок, я вытащилалинзы.

– Еще бы не мешало смыть грим, – сказал Эдик.

– Дома смою, – улыбнулась я и закрыла глаза.

До дома мы доехали без особых приключений, если не считатьтого, что на Моховой нас остановил гаишник и попросил Эдика предъявитьдокументы. Вложенная в права пятидесятидолларовая купюра быстро разрешила всепроблемы.

Потом я отмокала в ванне, а когда вышла, услышала телефонныйзвонок.

Это была Мила.

– Катя, – сказала она и тяжело задышала втрубку. – Катя, приезжай в стриптиз-бар, у меня для тебя есть кое-какаяинформация.

Сердце тревожно застучало.

– Мила, Паша объявился?

– Пока нет. В прошлый раз я тебе не все сказала. Приезжай,надо поговорить. Я тебя жду. Приезжай, пока я не передумала.

– Ты можешь сказать мне это по телефону?

– Нет. Это не телефонный разговор. Катя, я тебя ни к чему непринуждаю. Просто мне хочется тебе помочь. Павел… В общем, приезжай – узнаешь.

– Хорошо, я сейчас приеду, – сказала я и положилатрубку на диван.

– Катя, что-то произошло? Объявился Павел? – спросилЭдик.

– Нет. Просто Милка сказала мне не все.

– А что ж она вчера скрытничала?

– Не знаю. Возможно, она почувствовала себя виноватой идействительно решила помочь мне. Надо ехать, Эдик. Для меня важна любая мелочь.Может появиться хоть какая-то зацепка.

– Тогда поехали. Я буду тебя ждать у бара.

– А если мы проговорим слишком долго? – спросила я и,краснея, подумала о стриптизерах.

– Ну и что? В конце концов, это моя прямая обязанность. Немогу же я отпустить тебя одну!..

Как и в прошлый раз, бар был переполнен.

Милка сидела за столиком в углу и лениво потягивалакоктейль.

– Привет, – сказала я и внимательно посмотрела набывшую подругу. Видок у нее был еще тот: под глазами отеки, как у старухи,помада размазана по подбородку, волосы нечесаны – как только такую впустили взал? Устойчивый винный запах говорил о том, что Милка пьяна.

– Я сегодня отвратительно выгляжу, – словно прочиталаона мои мысли. – Не обращай внимания. Я всю ночь не спала. Я думала отебе, Катя…

– Обо мне?

– О тебе. А еще думала о том, какой Паша все-таки козел.Ведь он кинул не только тебя, но и меня…

– Мила, я не намерена выслушивать твои излияния. Ты мнечто-то хотела сказать…

– Не торопи события, Катька, дай выговориться. Сегодня тыузнаешь много интересного о человеке, с которым прожила несколько лет. Яникогда не испытывала к нему настоящей симпатии, потому что знала, что твойПаша – редкостное дерьмо. А ты наивная дурочка. Ты, наверное, думаешь, что ствоим Пашенькой что-то случилось, что его нет в живых…

– Тебя не касается, о чем я думаю, – нахмурившись,перебила я Милку, но она словно заведенная продолжала говорить:

– Твой Пашка живой, так и знай! Он у тебя живучий, гад, ещетебя переживет.

– Мила, не тяни резину! – не выдержала я. – Говорискорее! Где он?

– Я не знаю, где он, но догадываюсь – с кем. Однажды, Катя,я поехала в центр для того, чтобы прикупить себе что-нибудь из шмоток.Захотелось, понимаешь, устроить себе маленький праздник души. Проходя мимоодного дома, я увидела знакомый джип – Пашкин. Сначала у меня никаких левыхмыслей не возникло. Мало ли, думаю, к кому твой Пашенька может приехать. Ончеловек деловой, крутится целыми днями, деньги зарабатывает…