– Ага, стоял, а потом повел меня в стриптиз-бар и трахнулпару раз. Дура ты, Катька, нашла кому верить…

– Да иди ты… – сказала я, встала и пошла прочь. Мне нехотелось больше ни видеть, ни слышать ее.

– Катя… – окликнула меня Милка, и я остановилась. Нашивзгляды пересеклись, и я, не выдержав, опустила голову. В глазах Милки легкочитались грусть, горечь и обида. Она старалась не показывать своих чувств, но язнала, что ее отношения с Пашкой – это не просто дешевый флирт, а нечтобольшее… Во всяком случае, с Милкиной стороны. Пашке и в самом деле надо былоудовлетворить минутное любопытство, а она, очевидно, хотела удержать его рядомс собой, но не смогла. Не нужна она Пашке, Пашке вообще никто не нужен…

– Ты любишь моего мужа, да? – тихо спросила я.

В ответ Милка по-детски жалобно всхлипнула. Я подошла к нейи провела рукой по роскошным распущенным волосам.

– Мила, Паша – женатый человек. Семья для него всегда будетна первом месте. У него девок полно. Я это знала, но мне и в голову не моглоприйти, что среди них окажешься ты.

– Я даже не знаю, как это получилось… Он приехал и с ходууложил меня в кровать. Затем последовало еще несколько встреч, а потом онпропал. Просто перестал звонить, и все. Я попыталась его подкараулить, но онобругал меня, как проблядушку с Тверской… В тот день мне все же удалось егосовратить. Он обещал на днях позвонить, но так больше и не звонил…

– Дай сигарету, – вздохнула я.

– Ты же бросила курить, как только забеременелаСанькой! – удивилась Милка и протянула мне пачку «Salem».

Я оставила ее реплику без внимания и жадно затянулась.

– Мила, Паша пропал. Я не знаю, что с ним случилось.Возможно, его убили. Вместе с ним пропал дипломат с баксами. Из-за этого у менянеприятности. Пашкин босс считает, что я в сговоре с мужем. Я сбежала от него.Дома мне показываться нельзя. Пашкины друзья поставили мне условие: если черезопределенное время Пашка не появится, то меня с сыном убьют. Это не пустаяугроза, ты сама понимаешь. В общем, сейчас я в бегах, временно отсиживаюсь уодного хорошего знакомого. У меня к тебе большая просьба, Мила. Пожалуйста,если Пашка вдруг приедет к тебе, позвони мне. Я дам тебе номер телефона, покоторому меня можно найти. Моя жизнь в опасности. О Саньке даже страшноговорить…

– Кать, он скорее к вам с Санькой придет. Я для него пустоеместо…

– Случиться может всякое. Не будем загадывать, –прошептала я и протянула Милке листок с номером сотового телефона Эдика. Мне онбыл не нужен – я давно выучила его наизусть.

Милка взяла листочек и положила в сумочку.

– Всего тебе хорошего, – попрощалась я и пошла потротуару в сторону центра.

– Катя, ты сильно меня ненавидишь?! – донеслось мневслед.

Я остановилась, посмотрела на Милку и пожала плечами.

– А почему я должна тебя ненавидеть? Я вообще не умеюненавидеть. Злость и ненависть не украшают человека, они его уродуют. Вот Пашкакуда-то исчез с набитым баксами дипломатом, а я не испытываю к нему ненависти.Если я отношусь к человеку плохо, то он просто перестает для меня существовать.

– А как ты относишься ко мне?

– Да как к этому фонарному столбу, – улыбнуласья. – Я к тебе никак не отношусь. Мила. Я тебя вычеркнула из своей жизни, ивсе. Тебе этого не понять, подруга. Вот если бы у тебя был муж, а я бы с нимспала, ты бы поняла. Но мужа у тебя никогда не будет, как, впрочем, и детей.

Я знала, что ударила Милку по самому больному месту, нонисколько не жалела ее. Ничего, оклемается, мне сейчас гораздо хуже, чем ей.

Меня бросил муж… Бросил… Ушел, присвоив себе чужие деньги…За эти деньги Лютый спустит с меня три шкуры. Это сейчас он возглавляетгруппировку, а раньше – Пашка говорил мне об этом – Лютый убивал людей… За ним– пять ходок в зону. Благодаря связям в высших кругах он ни разу не отмоталсрок до конца. Мокрушника отпускали после двух-трех лет отсидки – смешносказать! Расправиться со мной ему ничего не стоит. Ведь он – Лютый… Лютый…

На улице заморосил дождь. Подняв воротник кожаного жакета,я, ничего не замечая вокруг, шла по проспекту и размазывала слезы по щекам.

На мосту я остановилась. А может, сигануть вниз?

Может, это единственно правильный выход?

Дома мне появляться нельзя, там наверняка сидит братва.Пожить до поры до времени у Эдика?

Эдик и так ходит по лезвию ножа, зачем ему лишняя головнаяболь? Да, надо спрыгнуть… Я сделаю это ради Саньки… Отец в бегах, матери нет –с ребенка никто не будет спрашивать деньги, никто…

Как во сне, я перегнулась через перила. Внизу в светефонарей равнодушно поблескивала река.

Санька, Санечка мой, прости, сынок…

– Стой! – послышался за спиной испуганный голос, ностоять я уже не могла… В последнюю секунду чьи-то сильные руки успели схватитьменя за ноги и втащить на прежнее место.

Открыв глаза, я увидела рядом с собой хорошо одетогомужчину. Он тряс меня за плечи и истошно кричал:

– Ты что, дура, тебе жить, что ли, надоело?! Я ж тебя елепоймал… На лету ведь подхватил, курву такую… Я ж по противоположной сторонеехал, смотрю, какая-то идиотка через перила свесилась. Ну, думаю, точночеканутая, прыгать собралась! Я мигом машину остановил, перебежал через дорогуи чудом тебя спас! Что ты молчишь, тебе жить надоело, да?!

– Надоело, – прошептала я и, как тряпичная кукла,опустилась на землю.

– Эй, тебе плохо? – всполошился мужик. – Щас я«скорую» вызову. Ты только держись. Слышишь, щас все нормально будет. Вбольничку поедешь… – Он достал сотовый телефон и вызвал «скорую».

Я закрыла глаза.

– Ты продержись немного, щас врачи приедут, – продолжалсуетиться мой спаситель. – Хотя у нас «скорая» так едет, что сто раззагнуться можно. Подожди, у меня в машине аптечка есть. Там нашатырь. Щас ятебе его под нос суну, и все будет нормально. Щас, я мигом его возьму.

– Не беспокойтесь, мне уже лучше, – сказала я,изобразив подобие улыбки. Но мужчина, не слушая меня, бросился через дорогу.

В этот момент из-за угла вылетела «восьмерка» и на огромнойскорости сбила незнакомца.

– Ай! – вскочив, вскрикнула я.

«Восьмерка» на секунду остановилась, затем резко газанула ипропала из виду.

Пострадавший мужчина лежал в луже крови.

Руками он подгребал под себя, как будто пытался плыть. Изгорла его вылетали хлюпающие звуки.

«Скорая» приехала на удивление быстро.