– Святые великомученики? Лорд Олтемаунт?

– Почему вы о нем вспомнили?

– В тот вечер он мне вдруг представился именно таким, словновысеченным из камня, – святым в каком-нибудь соборе XIII века.

– Может быть, одному из нас придется погибнуть, а может, ине одному.

Он собрался было что-то сказать, но она его остановила:

– Иногда я думаю еще вот о чем. Стих Нового Завета –по-моему, от Луки. На тайной вечере Христос говорит своим ученикам: «Истинноговорю вам, что один из вас предаст Меня». Весьма вероятно, что один из насокажется предателем.

– Вы допускаете такую возможность?

– Я в этом почти уверена. Кто-то, кого мы знаем и комудоверяем. А вечером он ложится спать, и ему снятся не святые муки, а тридцатьсребреников, и, просыпаясь, он ощущает в своей ладони их тяжесть.

– Страсть к деньгам?

– Больше уместно слово «честолюбие». Как распознать дьявола?Дьявол выделяется в толпе, возбуждает других людей, выпячивается и ведет себякак вождь. – Помолчав немного, она продолжала задумчивым тоном: – У меня былаприятельница, находившаяся на дипломатической службе, она как-то рассказывалаодной немке, как ее потрясла мистерия о страстях Господних, которую она виделав Обераммергау, а немка ей презрительно ответила: «Вы не понимаете. Нам,немцам, не нужен никакой Иисус Христос! Здесь, с нами, наш Адольф Гитлер, и еговеличие превосходит любого Иисуса, который когда-либо жил на земле». Это быладовольно милая, обыкновенная женщина, но она искренне так считала. И огромнаямасса людей думала так же. Гитлер завораживал слушателей, и они с готовностьюприветствовали садизм, газовые камеры и пытки гестапо. – Она передернулаплечами и уже своим обычным тоном добавила: – И все же странно, что вы сказалито, что сказали.

– Что именно?

– Про хозяина горы, предводителя ассасинов.

– Вы хотите сказать, что здесь и вправду есть хозяин горы?

– Ну, не хозяин, но, возможно, хозяйка.

– Хозяйка горы? Какая она?

– Вечером увидите.

– А что мы делаем вечером?

– Выходим в свет.

– Похоже, вы уже давно не были Мэри-Энн.

– Вам придется подождать, пока мы снова не отправимсякуда-нибудь самолетом.

– Думаю, с точки зрения нравственности очень плохо жить таквысоко.

– Вы про общество?

– Нет, я про географию. Когда живешь в замке на вершине горыи смотришь на мир сверху вниз, то невольно начинаешь презирать обычных людей,не правда ли? Ты выше всех, ты велик! Так себя чувствовал в БерхтесгаденеГитлер, и, наверное, похожее ощущение испытывают многие альпинисты, поднимаясьна вершины и глядя сверху на тех, кто остался в долинах.

– Сегодня вы должны быть осторожны, – предупредила Рената, –нам предстоит весьма рискованное предприятие.

– Вы дадите какие-нибудь инструкции?

– Вы раздражены. Вы недовольны нынешними порядками. Вы –мятежник, но только в душе. Справитесь с этой ролью?

– Можно попытаться.

Природа вокруг становилась все более дикой. Их большойавтомобиль петлял по дороге, проезжая мимо горных селений, иногда вдалисверкали огни, отражаясь в реке, и блестели шпили колоколен.

– Куда мы едем, Мэри-Энн?

– В орлиное гнездо.

Машина повернула еще раз и выехала на лесную дорогу.Несколько раз Стэффорд Най вроде бы заметил мелькнувшего среди деревьев оленяили какое-то другое животное. Иногда попадались вооруженные люди в кожаныхкуртках, наверное лесники. И наконец их взору открылся громадный замок наскале. Отчасти он был разрушен, однако большая его часть была отремонтирована ивосстановлена. Замок казался огромным и величественным, он был символом ушедшейвласти, пронесенной через минувшие века.

– Раньше здесь было великое герцогство Лихтенштольц. Замокпостроил великий герцог Людвиг в 1790 году, – сказала Рената.

– Кто живет здесь теперь? Нынешний великий герцог?

– Нет, с ним давно разделались.

– Тогда кто же здесь живет?

– Некто, у кого есть власть, – ответила Рената.

– Деньги?

– Да, и очень много.

– Нас встретит мистер Робинсон, который примчался сюдасамолетом, чтобы нас поприветствовать?

– Уверяю вас, вот уж кого вы здесь не встретите – так этомистера Робинсона.

– Жаль, – заметил Стэффорд Най. – Мне он нравится. Довольносильная личность, правда? Кто он на самом деле, откуда он?

– Вряд ли кто-нибудь знает точно, все говорят разное. Однисчитают его турком, другие – армянином, третьи – голландцем, четвертые – простоангличанином. Болтают, что его мать была черкесской рабыней, русской великойгерцогиней, индийской принцессой и тому подобное. Никто ничего не знает. Мнекак-то говорили, что его мать – некая мисс Маклеллан из Шотландии. Думаю, этоболее вероятно.

Они подъехали к высокому портику. По ступеням сошли двалакея в ливреях и нарочито глубокими поклонами приветствовали гостей.Многочисленные чемоданы унесли в дом: у них с собой было изрядное количествовещей. Стэффорд Най вначале удивлялся, зачем ему велено столько всего брать ссобой, но теперь уже начинал понимать, что эти вещи могут понадобиться:например, уже сегодня вечером. Он спросил об этом свою спутницу, и таподтвердила его догадку.

Они встретились перед ужином, когда прозвучал громкий звукгонга. В холле сэр Стэффорд остановился и подождал, пока она спустится к немупо ступеням. Сейчас на ней был тщательно продуманный вечерний наряд:темно-красное бархатное платье, рубиновое ожерелье на шее и рубиновая тиара наголове. Явился лакей и проводил их к парадным дверям. Распахнув их, он объявил:

– Графиня Зерковски, сэр Стэффорд Най.

«Ну вот мы и здесь; надеюсь, мы выглядим как надо», –мысленно сказал себе сэр Стэффорд Най.

Он опустил взгляд и с удовлетворением посмотрел насапфировые с бриллиантами запонки на своих манжетах, потом поднял глаза и чутьне ахнул: он ожидал увидеть что угодно, только не это. Перед ним был огромныйзал в стиле рококо: стулья, диваны, портьеры – сплошная парча и бархат. Стеныувешаны картинами, и, как любитель живописи, он почти сразу же узнал среди нихбесценные полотна работы Сезанна, Матисса и, по-видимому, Ренуара.