Иное дело — скальдические стихи. Очень востребованные в свое время людьми саги, они составили значительный, обширный, своеобразный пласт не только северной, но всей мировой литературы. Их творцы (в отличие от авторов большинства саг и вообще множества произведений раннесредневековой литературы), осознавали свое авторство; популярные, гордые своим умением, они выделялись среди людей эпохи викингов как представители некой особой общественной группы. Со скальдами считались правители и знать, да и сами скальды чаще всего принадлежали к верхушке тогдашнего общества, к знатным и, во всяком случае, известным семьям. Были поэты среди королей, ярлов и херсиров.

Множество скальдических стихов, как уже говорилось, вплетено в саги, где они занимают место выразительной и красочной детали, подчеркивают сюжетную линию, рисунок образа персонажа, какую-либо мысль или оценку.

Существенным дополнением к эддическим и скальдическим стихам, созданным в Скандинавии, являются, конечно же, англосаксонские поэтические произведения. Это, прежде всего, великолепная эпическая поэма «Беовульф», созданная в англосаксонской Англии в VI–VIII вв., но корни ее уходят гораздо глубже, а единственная сохранившаяся рукопись поэмы происходит из Северо-Восточной Англии X в. Герой поэмы и его дружина были гетами, прославляются там и даны, скорее всего из Ютландии. События поэмы не согласованы во времени, сюжет не последователен, в ней масса отступлений и сложных кеннингов. Герои поэмы — король (точнее, малый король или вождь) и его дружина, и все произведение пронизано дружинной этикой. Вместе с тем в ней содержится масса сведений о битвах и пирах, об оружии, религиозных представлениях. Скандинавская принадлежность героев поэмы, как и хорошо известная связь между Скандинавским и Британским регионами еще с V в. (особенно укрепившаяся в эпоху викингов), делает вполне закономерным обращение скандинавистов к древнеанглийской поэзии, где можно обнаружить немало точек соприкосновения со скандинавским фольклором.

Особый интерес вызывает древнейший памятник германской эпической поэзии «Видсид» («Широкостранствующий»). Эта поэма сложилась как некое целое не позднее VII в., но восходит к эпохе Великого переселения народов, к III–VI вв. Содержащиеся в ней перечни имен («тулы» древнеисландской поэтики), племенные названия и другие сведения находят соответствие у Иордана, Григория Турского, Беды Достопочтенного (VI в.) — и вплоть до Саксона Грамматика (ок. 1200).

В России эддической и скальдической поэзией заинтересовались еще в XIX в. «Сборник скандинавской поэзии» вышел в Санкт-Петербурге в 1875 г. (под ред. Чудинова). В него были включены некоторые переводы из «Эдды», сделанные русскими литераторами, а в 1897 г. увидел свет и перевод «Старшей Эдды». Известны переводы отдельных отрывков «Старшей Эдды» и стихов скальдов, принадлежавшие перу известных поэтов и чаще всего имевшие вольный характер. Так, А. Н. Майков опубликовал свой перевод «Песни о Бальдуре», точнее, прекрасную фантазию на эту эддическую тему.

В 1917 г. С. Свириденко издала первый комментированный перевод «Старшей Эдды», с соблюдением размера подлинника. Позднее «Старшая Эдда» издавалась в переводе А. И. Корсуна (1963) и В. Тихомирова (1997). В. Тихомирову принадлежат и переводы знаменитой поэмы «Беовульф»; и он же совместно с О. А. Смирницкой издал сборник «Древнеанглийская поэзия» (1982). «Младшая Эдда» выходила также в переводе О. А. Смирницкой (1991), подборка «Поэзия скальдов» — в образцовом переводе С. В. Петрова (1979), «Скандинавская баллада» — в переводах Игн. Ивановского и Г. В. Воронковой и под ред. М. И. Стеблина-Каменского (1978). Сборник поэзии скандинавских XVI–XVII столетий, сохраняющей ряд традиций Средневековья («О рыцарях, девах, троллях и королях», 2006), составлен Б. Ерховым. Собрания исландских саг, изданных А. В. Циммерлингом, включают скальдические стихи в переводах самого Циммерлинга, Ф. Успенского и С. Агишева, в книге «Корни Иггдрасиля» — в переводе С. Петрова и О. Смирницкой.

Литература по практической и теоретической мифологии, фольклористике, эпосу, традиционной литературе вообще велика и сегодня занимает большее место в международной и российской науке. Об интересе к этим темам отечественных исследователей свидетельствуют, в частности, обобщающие труды второй половины прошлого столетия по всемирной мифологии, а в нынешнем — журнал «Живая старина» (отв. ред. С. Ю. Неклюдов) и труды Центра типологии и семиотики фольклора в РГГУ.

Особое место среди материалов об эпохе викингов занимают рунические надписи — единственный, так сказать, местный письменный источник той эпохи. Как известно, германцы, в том числе скандинавы, до латинского алфавита пользовались руническим письмом. Руническое письмо очень древнее, ученые предполагают, что его истоки восходят к письму древнегреческому, возможно — к греческому и/или латинскому курсиву, с которыми познакомились готы в период своего пребывания на Северном побережье Черного моря, и даже к алфавиту этрусков. Тацит в «Германии» (98) упоминает о германском обычае делать предсказания при помощи «знаков» (notae). Их вырезали на веточках плодового дерева, на дощечках или палочках, которые перемешивали, а затем толковали, исходя из расположения знаков. В ходе времени эта письменность, попав уже на Запад и Север Европы, приобрела угловатые формы и новые смыслы, приспособленные к местным германским наречиям. В англосаксонской Англии, примерно около 400 г., зафиксировано 33 или 29 рун. В Скандинавии еще до середины нашей эры употреблялся рунический алфавит («футарк») из 24 рун, но к эпохе викингов сохранилось и затем использовалось 16 рунических знаков.

Расцвет рунического письма в Северной Европе пришелся как раз на X, особенно XI в.; его использовали и позднее. Рунами писали сакральные тексты, особенно адресованные верховному богу Одину, календарные таблицы, имена владельцев тех или иных предметов, песенные строки, но особенно часто их использовали как средства магии и для получения вышней защиты. Они были достоянием жрецов и скальдов, знаками высокого умения и чародейства. Писали не только на дереве, но и на кости и роге, на изделиях из металла и обязательно — на памятных камнях. Обычно в надписи на памятных камнях сообщаются имя покойного и место его гибели, воздается ему хвала и говорится о тех, кто именно поставил камень. Нередки нарративные надписи. Благодаря этим надписям сохранены многие имена викингов, погибших за пределами родных мест, сведения о разъездах, в известной степени — о родственных отношениях той поры.

Некоторые рунические камни, как полагают исследователи, имели и другие цели, нежели поминовение покойного родича. Их могли водружать в качестве пограничных знаков, обозначения принадлежности той или иной территории, особенно — как свидетельство наследственных прав (В. Sawyer, 2000). Если поминальные камни рассеяны по всем районам Скандинавии, особенно юго-восточным и прибрежным, то камни другого назначения ставились преимущественно вблизи мест общих собраний-тингов, у мостов и проезжих дорог. Изготовление рисунков и надписей на камне требовало больших художественных умений, грамотности и вкуса, оно стоило очень дорого. Резчики-мастера знали себе цену, не случайно на некоторых (впрочем, очень редких) камнях они оставляли свои имена. Рунических камней обнаружено в Скандинавии более 3 тысяч, что уже само по себе свидетельствует об общественном статусе многих викингов: ведь поставить рунический камень могли только состоятельные люди. Очевидно, что сооружение рунического камня — это еще и утверждение или подтверждение высокого престижа.