Стоит сказать несколько слов об особенностях саг как литературных произведений. Прежде всего, и это, наверное, главная их черта, саги очень динамичны. Они строятся почти исключительно на действии, а поскольку их действия в основном состоят из схваток, побоищ, судебных разборок и не всегда мирных пиров, то — я здесь повторюсь — многие саги можно назвать «средневековым триллером». Диалоги там редки и вряд ли достоверны, что понятно: ведь устной памяти их невозможно сохранить неприкосновенными в течение столетий.

Герои саг были немногословными, но очень ценили беседу. Нередко сватовство решалось в результате того, что молодые люди, ранее не знавшие друг друга, между собой «разговаривали весь день» или в течение нескольких часов. Если супруги живут мирно, но между ними нет любви, сага замечает: «Они мало разговаривают друг с другом». Разговор, договоренность, умение убедительно, толково говорить высоко ценились во время судебных разбирательств, дипломатических переговоров и в частной жизни людей. Имеющиеся диалоги, пусть и вставленные в сагу одним из рассказчиков или авторов-компиляторов, дают представление о культуре речи скандинава: речи то любезной, то язвительной, обычно краткой, очень точной, выразительной и откровенной. Речевая этикетность в сагах закрепляется и дополняется некоторыми ментальными клише, очевидными при описании героев сказания или битвы. Скорее всего, эти свойства сформировались в период устного бытования саг.

Саги построены в конечном счете по единому стереотипу. Это прежде всего обстоятельные, неспешные повествования о том, «как оно было»; их ритм подчиняет читателя. Рассказ об эпизоде, судьбе человека или нескольких поколений одного рода в обязательном порядке включает описание как событий, так и персонажей. Характеристики персонажей, особенно когда сага рисует образ некоего лица, «складываются» из происхождения, внешности, воспитания, характера и привычек данного персонажа; после такой характеристики действия героя саги выглядят вполне логичными, они соответствуют его образу. Характерно, что саги ничего не говорят об обстоятельствах рождения даже главных героев, но почти обязательно — об обстоятельствах их смерти.

Пейзаж не играет в сагах самостоятельной роли, он описывается, точнее, упоминается только по мере надобности для развития сюжета: например, далеко ли ехали (или придется ехать) и какие препятствия преодолели (или предстоит преодолеть) персонажам саги. В «Саге о Фритьофе Смелом» (гл. XIII) имеется эпизод, который включает описание красот местной природы и приглашение, обращенное к видному гостю, — поехать в лес и «полюбоваться прекрасными местами». Этот эпизод уникален в своем роде и, скорее всего, является позднейшей вставкой.

О чувствах героев почти никогда специально не говорится, и судить об их переживаниях обычно приходится только на основании скупых диалогов, но более всего — действий, которые они совершают. В той же (поздней) «Саге о Фритьофе» взаимная симпатия дочери малого короля Ингеборг и Фритьофа отражена в следующем диалоге. «Ингеборг сказала ему. — У тебя хорошее золотое кольцо. Он ответил. — Верно это». И все ясно обоим! О перипетиях любви — между мужчиной и женщиной, супружеской, братской, родительской, между друзьями, воспитателем и воспитанником — саги говорят немногословно, но не так мало, как принято считать. А некоторые саги включают эпизоды и даже целые повествования, достойные стать основой любовного романа.

Интересен язык саг. Эти рассказы велись и чаще всего записывались на разговорном народном языке, типологически удивительно сходном со сказами крестьянства Русского Севера. Это обстоятельство учтено большинством наших отечественных переводчиков саг с древнеисландского на русский язык.

Конечно, такая особенность формирования саг, как длительное бытование в устной форме до записи, и дает возможность (наряду с известной консервативностью скандинавской общественной динамики в Средние века) выделять и рассматривать в контексте единого протяженного времени период с начала эпохи викингов и до второй половины XIII в.

Первые публикации саг в России предпринимались еще к XIX в., но основной массив переводов последовал с XX в. Издание «Саги о Вёлсунгах» Б. И. Ярхо (1935) стало своего рода эталоном перевода на русский язык разговорного языка саг. Интерес отечественных ученых и читающей публики к сагам особенно расширился с середины прошлого века и резюмировался в складывании отечественной школы саговедов. Она возникла как школа скандинавистов-филологов, основное внимание которых привлекали саги как литературные произведения.

Основатель школы отечественных саговедов, крупнейший филолог-германист петербуржец М. И. Стеблин-Каменский, глубокий знаток скандинавских языков, издал первый комментированный сборник современных переводов исландских саг, куда вошли четыре крупных сказания, из числа наиболее интересных и содержательных родовых саг (ИС 1, 1956): «Сага о Гуннлауге Змеином Языке», «Сага об Эгиле», «Сага о людях из Лаксдаля» (в настоящее время принято давать перевод названия местности: «Лососья Долина») и «Сага о Ньяле». Вскоре под его же редакцией вышла еще одна подборка исландских саг (в ИСИЭ, 1973), а также нескольких прядей; и здесь же снова опубликована самая сильная и содержательная исландская родовая сага — «Сага о Ньяле», которая, как и некоторые другие саги, затем вводилась и в последующие сборники переводов саг. Вскоре под редакцией М. И. Стеблина-Каменского и с участием А. Я. Гуревича вышла «Сага о Греттире» (1976), столь же обширная, как саги о Ньяле и Эгиле; и почти одновременно увидело свет замечательное произведение Снорри Стурлусона «Круг Земной» (КЗ, 1980).

В двух последних изданиях деятельно участвовала О. А. Смирницкая, глава московских, а ныне российских саговедов-филологов. Чуть позднее под руководством О. А. Смирницкой выходит перевод «Саги о Сверрире» (1988) и несколько подборок переводов других саг. Прежде всего, это книга «Корни Иггдрасиля» (КИ, 1997), где наряду с сагами помещены мифологические (в переводе В. Тихомирова) и героические (в переводе В. Тихомирова, И. М. Дьяконова и Б. Ярхо) песни и некоторые стихи поэтов-скальдов (в переводе С. Петрова и О. Смирницкой). Самостоятельную ценность представляет помещенная там статья О. А. Смирницкой, сочетающая литературный и исторический подход к публикуемым материалам. Почти одновременно вышел подготовленный ею же двухтомник «Исландские саги» (ИС. 1999/1, 2). А в переводах и с комментариями Е. А. Гуревич увидели свет «Пряди об исландцах» (КИ) и некоторые другие пряди.

Начало нынешнего столетия ознаменовано двумя обширными собраниями переводов саг и других литературных памятников средневековой Исландии, подготовленных А. В. Циммерлингом и с его блестящими обширными комментариями, в том числе исторического характера (ИС II:1, 2. 2000, 2004), а вскоре — его же изданием «Саги об исландцах» Стурлы Тордарсона (2007).

Благодаря напряженной работе этих замечательных филологов и лингвистов на русский язык переведено и откомментировано большинство наиболее содержательных исландских саг. Переводы такого рода — основательная база для собственно исторического анализа.