Из ожидающих своей очереди на перевод — замечательная «Вига-Глум сага» — сага-биография, близкая к сагам о Гисли, Греттире, Эгиле или Гуннлауге. Она записана в середине XIII в. и была издана на древнеисландском языке под редакцией Г. Турвиль-Питера (1960, VGS). Также интерес для данного исследования представляют мифологические саги; одну их подборку (Hervarar saga ok Heidreks) опубликовал на языке оригинала как «Сказание о мече Тюрфинге» И. Шаровольский (1906). Я воспользовалась более полной их публикацией, которую осуществил Л. Леннрут в переводе на шведский язык, хотя и с минимальными комментариями (1995, IMS). Эта подборка, включающая помимо сказов родословия королей данов и свеев, пользовалась и пользуется особой популярностью благодаря авантюрно-приключенческим сюжетам, мифологическим мотивам и стихотворным диалогам. В частности, «Сага о Хервёр» — прозаическое произведение в записи XIII в., восходит к готским героическим песням эпохи Великого переселения народов, к IV–V вв. Там, в частности, отражено воспоминание о битве готов и гуннов на Каталаунских полях в 451 г. Эта сага начала изучаться и публиковалась еще во второй половине XVII в, в том числе известным шведским ученым Улофом Рюдбеком; критическое издание этой книги вышло в 1924 г. Она многократно переводилась за пределами Скандинавии и вдохновила многих авторов на создание разных по жанру произведений.

Что касается отечественных историков, то А. Я. Гуревич уже с 60‐х гг. прошлого столетия постоянно апеллировал к тем или иным материалам саг во многих своих трудах, и не только как скандинавист, но и как историк социальной психологии. В 70-х гг. к сагам эпизодически обращался С. Д. Ковалевский в своем исследовании проблем возникновения средневекового Шведского государства и общества. В последние десятилетия рассмотрение саг в историческом аспекте реализуется группой историков-скандинавистов РАН во главе с Е. А. Мельниковой, для которых характерно широкое знание сагового материала в целом, особенный интерес к исторической географии и топонимике. Е. А. Мельникова успешно использует саги, в частности, в своих трудах, посвященных представлениям средневековых скандинавов о мире. Г. В. Глазырина опубликовала в историческом аспекте переводы ряда сказов «о древних временах»: родовых саг и прядей (1996), а также «Саги об Ингваре Путешественнике» (2002). Т. Н. Джаксон принадлежат подборки, важные для историков скандинавско-русских отношений.

Пока филолого-лингвистический подход к сагам и прекрасные их публикации по своему объему и общественному звучанию все еще обгоняют исторические штудии скандинавистов; исследования на материале саг редко выходят за традиционные пределы определенных событий, имен и представлений. Но огромное значение этих трудов, их познавательную и культурно-образовательную роль, как и признательность предшественникам, невозможно переоценить. Все, накопленное в этой области, стало для меня закономерной базой собственного исследования.

Несколько слов о моем обращении к сагам. Они пленили меня уже давно. Занимаясь совсем иными сюжетами средневековой скандинавской истории, я нередко читала саги как художественные произведения о давно прошедшей и очень своеобразной жизни. Саги «втягивают», они заражают своей мощной энергетикой. В начале 90-х гг. в качестве опыта я предложила своей студентке на кафедре Средних веков МГУ Т. Бахметьевой написать дипломную работу о некоторых сторонах частной жизни исландцев в эпоху саг. Она успешно трудилась, используя издание четырех больших саг 1956 г.; и я вместе с ней — сначала поневоле, но затем с все большим удовольствием — занималась сагами. Это стало «пробой пера». Даже поверхностное погружение в их тексты делает очевидным, что саги таят в себе широкие перспективы для постановки многих и многих новых проблем. Особенно привлекли меня возможности саг для изучения повседневной жизни скандинавов эпохи викингов — имея, разумеется, в виду отнюдь не только быт, но и самые разные стороны общественных отношений. И тогда я решилась реализовать эти замыслы, тем более что за последние годы объем публикуемых сказаний значительно расширился. К тому же, систематически занимаясь историей преимущественно Швеции и временем начиная с XIV столетия, я в разные годы то и дело увлекалась ранним Средневековьем, в том числе в Скандинавии. Это было то северное рабство, то истоки своеобразия крестьянства или возникновения городского строя, то вопросы ранней торговли и денег, то особенностей приходской жизни. В коллективных трудах «История Дании» и «История Европы» с удовольствием писала об эпохе викингов. Так что в известной мере чувствовала себя подготовленной к тому, чтобы полностью отдаться систематическому изучению скандинавских древностей, включая XIII столетие. Но, конечно же, только с помощью саг!

Истоки литературных традиций скандинавов уходят в общегерманское прошлое, в эпоху Великого переселения народов. К VIII в., когда начинается эпоха викингов, эти традиции предстают в достаточно сформированном виде. Представление о них дает «Эдда» или «Старшая Эдда» — собрание стихотворных мифологических и героических легенд в виде поучений, прорицаний, песней и сказов.

Выше упоминалось о том, что, по свидетельству авторов саг, многие из них создавались на основе произведений скальдов, которые, по авторитетному свидетельству Снорри, ни при каких условиях не могли быть искажены. И вообще стихи вкраплены во многие саги, дополняя и поясняя основное содержание сказа. В некоторых сагах стихов много, подчас встречаются стихотворные диалоги. Повествуя о памятных битвах и прославленных воинах, о могучих королях, их деяниях, щедрости и сподвижниках, о сложных путешествиях и интересных любовных историях, саги то и дело цитируют произведения какого-либо поэта-скальда (др. — исл. skáldr), иногда называют и его имя, сообщают некоторые сведения о его жизни или отдельных событиях. Наименование поэта дало название всему жанру скальдической поэзии. В нашем распоряжении имеется стихотворное наследие скальдов, пусть и неполное, и некоторые сведения о самих поэтах. И скальдические стихи, и биографии их творцов — одна из интереснейших страниц менталитета и повседневной культуры скандинавов той эпохи.

Стихосложение и скальды упоминаются еще в «Старшей Эдде» — собрании эпико-героических и мифологических песней. Стихотворчеством (skaldskip) называли поэзию, стихи и сочинение стихов. В «Старшей Эдде» рассказывается миф о «меде поэзии», обретение которого относили к глубокой древности — к эпохе битвы богов (асов и ванов). Так что стихосложение для скандинава — дело древнее, серьезное и почетное.

Песнопевец — так называет себя скальд Видсид, ведущий речь от своего лица в одноименной древнеанглийской эпической поэме; он полагает скальда достойным «славы вековечной» (ст. 54 и cл.)[54]. Певцом называет скальда автор поэмы «Беовульф» (ст. 910). Такое именование поэта не случайно. Скорее всего, стихи, особенно сюжетные, протяженные, скальдами пелись или выпевались, мелодично и акцентированно произносились, на фоне музыкального сопровождения. Думается также, что стихи с выраженным ритмом дружно распевали, например, гребцы на веслах или воины на марше, да и сотрапезники во время застолья. А хлесткие, остроумные стихи становились чем-то вроде частушек и дразнилок. Чаще всего скальдические стихи воспевали вождя и героя, верный меч и сокровища, славную битву, корабль или красивую девушку. Устная передача скальдического стиха и его связь с песней — важная особенность этого жанра. Имеются у него и другие особенности, которые касаются содержания и формы стиха.