при государях, придерживавшихся расколов, в Абхазию отправлялись приверженцы православия.

* * *

Пароходы в это время миновали уже мыс Бомборы, откуда виден был и Пицундский. Шли вперед тихо, не больше семи узлов в час. Шум паров и подводных винтов привлекал к судам большое количество морских свиней (дельфинов); они плыли сзади и по сторонам судов, показывая свои жирные спины, лоснившиеся на солнце. Некоторые из них высовывали головы, как будто с удивлением всматриваясь в то, что производило такой шум в их стихии. После обеда матросов и стрелков, часов около 12 дня, с корвета подан был шхуне сигнал флагами остановиться. Суда стали и началось купанье моряков, что, впрочем, предлагалось и пехотинцам, с помощью пробковых обручей, но охотников из пехотинцев нашлось немного. Матросы почти все купались без обручей, бросаясь прямо с бортов, или нижних рей мачт в море. Покуда экипаж корвета купался, стрелки, стоя у бортов, смотрели на них.

– Чево не купаешься, Стиценков, – говорил один солдат другому, – ты, ведь, первый пловец считаешься в роте, а, небось, до берега не доплыл бы.

– А ты сам чево не купаешься?

– Да я-то плаваю по топоровому; мне, пожалуй, и обруч-то не поможет; как в воду, так и пойду на дно раков ловить.

– Тут, должно, глубоко, не скоро доберешься до дна, скорее самого раки съедят.

– Да хошь бы и умел плавать, так я тут ни за какие коврижки не полез бы в воду. Не боятся же матросы этих свиней. Ишь какая сила их ныряет кругом, табунами; пожалуй, еще ногу, али руку оторвет, а то и совсем утащит.

– И чево только нет в море, – продолжал первый стрелок, как бы рассуждая сам с собой, – и морской еж есть, и кот морской и конь морской есть. Хошь они не похожи на наших, а все-таки, значит, имеют сходство, коли так называются. Почти всякая зверина есть, какая только водится на земле; только одного человека нет в море.

– А говорят, што в море в Окиане и люди есть, только не таковские, как мы: до пояса, сказывают – как есть человек, с головой и руками, а ног нет, от пояса рыба, значит. Спросить у матросов, они, должно, знают, плавают по разным морям, может, видали.

– Да ты толкуешь-то, верно, про фаравонов, – это, брат, где-то далеко, так што наши корабли почти туда не заходят.

– Отчего же они фаравоны?

– Когда, значит, повел Бог жидов из земли египетской, через пустыню, за ними погнался Фаравон, т. е. ихний царек египетский, со всею своею армией. Была, значит, пехота и кавалерия, как следует, да, пожалуй, как бы и артиллерии не было с орудиями. Жиды видят, что беда, неприятель догоняет, скорей к морю. А море-то расступилось им на две половины, ровно стены по обоим бокам, и пошли жиды по сухому дну, а фаравоны за ними. Покудова жиды выходили на берег, погоня-то вошла на середину моря, а вода возьми да и соступись, так и покрыла всех фаравонов.

– А плавать-то они, вот как матросы, верно не умели, – острил Стиценков.

– Поэтому, значит, – продолжал первый, – они до сих пор плавают по морям; как увидят на корабле людей, гонятся за ними и хлопают от радости в ладоши, думают, что то жиды.

На другой стороне борта слышались другие, более серьезные суждения.

– Отчего это, Иван Афонасьевич, вода издали в море кажется синяя, а близко сколько видно, пожалуй, саженей на десять в глубину, так светло-зеленая, с крапинами даже, – спрашивал ефрейтор унтера.

– Отчего, – ответил последний – известно; когда на море большая волна пойдет, да станут белки схватываться, то вода делается зеленая, а когда тихо голубая.

– Этот цвет она имеет от отражения неба, – разрешил вопрос стоявший тут же, если не ошибаюсь, фельдшер моряк; вода зеленая, а крапинки по ней от солей и фосфора.

Пехотинцы замолчали, вероятно удовольствовавшись объяснением. Через час суда снова были на ходу, и к пяти часам вечера бросали уже якоря на Гагринском рейде.

* * *

Укрепление Гагры лежит под 43°18′ северной широты и расположено в теснине, имеющей в ширину не более 400 шагов. Гагринская теснина может считаться настоящими Кавказскими Фермопилами и составляет единственный проход на сообщении Абхазии, от Адлера до Новороссийска, с берегами, населенными прежде черкесскими и абазинскими племенами, живущими на западном скате Кавказского хребта, который упирается в Черное море. Впереди укрепления (с запада), не больше как в 100 саженях от него, по узкому и крутому ущелью, течет речка Жоадзе; с другой стороны, также по ущелью, бежит небольшая речушка Гагрипш.

Гагры от Сухума находятся на расстоянии 100 верст. Сухопутного сообщения укрепление ни в одну сторону не имело; в Абхазию могли проезжать только чапары (От Гагр до Самурзакани были учреждены из туземцев чапарские посты для перевозки бумаг.). Все продовольствие гарнизон получал морем. Гагринский рейд открыт почти всем морским ветрам и потому для стоянки судов опасен; при хорошей погоде суда могут становиться на нем на расстоянии полупушечного выстрела от берега, но при волнении снимаются с якоря.

В июне 1830 г., вследствие Высочайше утвержденного предположения графа Паскевича-Эриванского о распространении на восточном берегу Черного моря нашего владычества, назначен был отряд для занятия древнего монастыря, находившегося на месте нынешнего укрепления. 650 человек 41-го егерского полка при двух орудиях, под начальством генерал-майора Гессе, посажены на суда в Сухум-Кале. Эскадра, подойдя ночью, скрытно высадила десант, и горцы только через несколько дней узнали о занятии Гагр русскими.

Местность, предназначавшаяся под укрепление, была очищена от леса и колючих кустарников. То и другое срубливалось и сваливалось в завалы, которые примкнули к древней ограде. Монастырь также введен был в линию завалов. Впереди его существовала древняя, двойная стена с башнями. Она прямою линией перерезывала проход, примыкая, с одной стороны, к кручам горного отрога, а с другой почти упираясь в море.

Работы по возведению укрепления шли с большими затруднениями и опасностями. Не проходило почти дня без перестрелки с толпами горцев, стекавшимися из соседних обществ. Несколько раз они значительными массами делали отчаянные приступы к временному укреплению, но всегда были отражаемы с сильным уроном.

Первое укрепление имело вид обыкновенного редута, фасы которого сложены были частью из туров, а частью из деревянных срубов. Затем, в редуте возведены каменные стены. И после постройки, горцы делали неоднократные попытки овладеть укреплением, но также без успеха.

В мае 1840 года генерал Раевский входил с представлением об упразднении Гагр, выставляя следующие доводы: укрепление, замыкая теснину и преграждая единственное сообщение горцев джигетского, убыхского и шапсугского племен