Боец ткнул пальцем в сторону окна. Япроследила взглядом за его рукой и моментально почувствовала, как желудокрванулся к горлу. На полу, странно задрав вверх сжатые в кулаки руки, лежалотело с совершенно обгоревшей верхней частью. Лица не различить, сплошнаяголовешка, только сверкают зубы в почему-то открытом рту. Плечи, руки, грудь –все сплошной уголь. Ниже пояса виднелись голубые коротенькие штанишки, изкоторых торчали невероятно белые ноги, левая украшена татуировкой на щиколотке– красно-синий орнамент из треугольников и квадратов.

Моя голова закружилась, отвратительный запах достигноздрей. Пожарный начал что-то говорить, но слова долетали как сквозь вату, вглазах заскакали точки, потом перед лицом словно повесили марлю, и свет погас.

Когда я пришла в себя, то услышала голос.

– Каждый третий пожар – из-занепотушенного курева, – объяснял мужик в каске, – прямо тянет их себяподжечь. Нажрутся – и с папиросой в койку. Говорим, пугаем, объясняем – безтолку. Пьяному море по колено. А тут одеяло синтетическое, подушка новомодная,враз вспыхнуло. Хорошо еще, вовремя заметили.

Да и милиционер, записывавший мои показания,услыхав, что Регина манекенщица, вздохнул и протянул:

– А-а, понятно, пила небось, вот ирезультат.

– Родственники у нее есть?

Я только покачала головой:

– Понятия не имею. – И это былоправда.

Домой я добралась, покачиваясь. На моесчастье, Юлечка спала, а остальные разбрелись кто куда. Я вползла на кухню имашинально открыла стоящую на плите сковородку. Омерзительный запах жареногомяса ударил в нос. По счастью, мойка у нас находится у плиты, поэтому я успеладонести выпитый в метро кофе до раковины.

Выпив крепко заваренный чай, я рухнула вкровать и проспала без задних ног до следующего утра. Один раз в комнатузаглянула Катя и поинтересовалась:

– Лампа, тебе плохо?

– Голова болит, мигрень, – сквозьсон пробормотала я.

Потом до ушей донесся звон, и в руку впилсякомар.

– Кыш, кыш, – заворочалась я.

– Тише, – сказала Катя, – яуколола обезболивающее, спи.

То ли баралгин подействовал усыпляюще, то липодруга добавила в шприц еще и димедрол, но очнулась я лишь в одиннадцать утра.

Яркое солнце било в незанавешенное окно. Япобрела на кухню, держась за голову. На столе лежала записка от Кати: «Ничегоне делай, отдыхай». Внизу приписано Юлиной рукой: «Ушла к Нине».

У холодильника поблескивала свежая лужица,очевидно, Муму набезобразничала. Налив себе чаю, я тупо уставилась на горугрязной посуды. И что же теперь делать? Больше всего хотелось плюнуть на все,лечь назад в кровать, обложиться детективами, поставить у изголовья коробочкуотвратительно-дорогих, но замечательно вкусных конфет «Коркунов» и погрузитьсяв вымышленные захватывающие истории. Именно в выдуманные, потому что на самомделе обгоревшие покойники выглядят отвратительно, а уж жареное мясо ягарантированно не смогу проглотить еще очень долго. Но воплощению в жизнь этогоплана мешали дети. Тридцать тысяч баксов, жуткая, невероятная сумма, да на нееможно купить дачу, квартиру или джип. Может быть, иди речь о ста долларах, я нестала бы и сомневаться, но тридцать «кусков»! «Нет, Егора нужно искать обязательно.Надеюсь, господин Рагозин, несмотря на всю его святость, окажется после кончиныв аду, – думала я, влезая в куртку. – Ну почему мне всегда так везет?Почему именно мне достался ключик от ячейки? Ведь в палате, кроме Иры, Насти иЮли, была еще вполне бодрая Анна Ивановна, всего лишь со сломанной рукой. Нупочему бы Ирочке не отдать ей ключ, почему она выбрала меня!!!»

* * *

Возле подъезда дома на Новокисловскомтолпились возбужденные соседи.

– Вот она! – закричал небритый мужики ткнул в мою сторону пальцем.

Увидав, что я от неожиданности попятилась,парень стащил с головы грязно-серую кроличью шапку и спросил:

– Не узнала, что ли? Я – Леша!

Стоявшие рядом тетки обернулись и смерили меняс головы до ног подозрительными взглядами.

– Хорошо, вовремя заметили, –выдохнула одна.

– Просто безобразие, – вскипеладругая, – надо Надьку вызвать на собрание жильцов! Раз сдаешь квартиру,так следи, чтобы люди прилично себя вели, ведь мы все сгореть могли.

– Ну как она за ними проследит? –улыбнулась третья, толстенная баба в сером стеганом пальто, делавшем ее и безтого не слишком стройную фигуру похожей на танк. – Вон в третьем чеченцыустроились, их бояться надо, а не русскую девушку…

– Наркоманку и проститутку, –захихикала первая.

– Откуда знаешь? – не сдаваласьтолстуха. – Вместе кололись?

Потеряв интерес к нарастающему скандалу, ятихо поинтересовалась у Леши:

– Хозяйку сгоревшей квартиры где отыскатьможно?

– Надька щас наверху, у себя, таммилиция, еще кто-то, – охотно пояснил Леша. – Пошли ко мне, какаотяпнем.

– Мне эта Надя позарез нужна.

– Пошли, пошли, – торопилпарень, – Надюха перед уходом ко мне обязательно зайдет.

Леша жил холостяком и не слишком беспокоилсяоб уюте. Дешевые белорусские обои кое-где пообтрепались, линолеум на кухневытерся, и занавески скорей были похожи на грязные тряпки. Но хозяин чувствовалсебя в таком интерьере уютно и вполне комфортно.

– Тебе сколько ложить? – спросил он,вытаскивая огромную желтую коробку с изображением зайца Квики.

– Какао? – изумилась я. – Ядумала, ты шутишь!

– Не, – засмеялся Леша, – люблюдо дрожи, замерзнешь на работе, горяченького хватишь, кайф!

– Где трудишься? – для поддержаниябеседы поинтересовалась я.

– Охранником в гараже, сутки на работе, двоедома, – пояснил Леша, смакуя какао. – А ты? Секунду поколебавшись, яляпнула:

– Частным детективом.

– Ну надо же! – восхищенно протянулмужик. – Баба, а на такой работе!

Несколько секунд мы наслаждались «любимымнапитком детворы», потом неожиданно Леша пробормотал:

– Слушай, ты-то мне и нужна…

– Зачем?

– Видишь, дело какое, – замялсяхозяин, – тут все говорят: Регинка пьяная в кровати с сигаретой заснула…