ответить толком?

Слава вздохнул.

— Я боюсь, что Виталя выкинет по отношению к Цареву какую-нибудь глупость.

— Виталя сошел с ума?

— Вроде того, — снова вздохнул Соколов. — Он тебя ревнует, Василиса. К Ивану. И знаешь, не слабо так ревнует.

— Ты сейчас пошутил?

— Увы, нет. И да, я помню про Алену и их дурацкую историю с помолвкой. Как по мне, ничего у них из этой затеи не выйдет. Виталику с Аленкой удобно, но как только на горизонте появляешься ты, он обо всем забывает. Жрет тебя глазами и слюной исходит. Ты этого не замечаешь, а я вижу. Мне кажется, Яровой тысячу раз пожалел, что у вас три года назад вышла размолвка, однако никак не может решиться подойти и об этом поговорить.

Я покачала головой. Как ребенок, честное слово. Впрочем, в чем-то Виталик прав — прежних отношений у нас в любом случае не будет.

— Очень трогательно, — фыркнула я. — Как думаешь, Слава, может, мне стоит уйти в монастырь? Чтобы не травмировать хрупкую душевную организацию нашего некромага. А то, знаешь, в моей жизни, кроме Царева, могут появиться еще какие-нибудь мужчины. Однажды я даже могу попытаться выйти замуж. Представляешь, как сильно это расстроит Виталика?

Соколов криво усмехнулся.

— Я тебя понял, Василиса, — сказал он. — Надеюсь, ты меня тоже услышала.

Он отключился, а я отправилась ужинать.

Как забавно — с каждым днем моя жизнь становится все интереснее и интереснее. В том числе благодаря Яровому. Ну, каково? Три года косых насмешливых взглядов, арктического холода в общении — и вдруг ревность. Собака на сене, честное слово, — сам не ам, и другим не дам. А уж как гадко по отношению к Алене! Плюнуть бы ему в лицо при следующей встрече, но не хочется подставлять Славу. Вряд ли Соколову понравится, если я кому-нибудь разболтаю подробности нашей беседы.

Между тем, было в разговоре с орнитологом кое-что еще, заставившее глубоко задуматься о последних событиях: Иванушкины экскурсии по заповеднику. Раз Царев признал, что в создании туристических маршрутов нет смысла, какой толк просто так водить его по лесным тропам? Обманывать коллег тоже очень некрасиво. Они ведь по-прежнему будут думать, что Иван — обычный человек, и продолжат изображать перед ним работу рядовых биологов.

На самом деле, после происшествия на Змеином хребте мне стоило идти не домой, а прямиком к Владиславу Бессмертному — с докладом, что столичный гость является тайным членом магического сообщества и все это время водил нас за нос. Однако делать это я почему-то не торопилась.

При наличии правильных формулировок, директор наверняка воспринял бы сию информацию адекватно — без скандалов и змеиного шипения, а тот факт, что Иван является богатырем и вовсе показался бы ему любопытным. Тем не менее, интуиция подсказывала: идти на поклон к Бессмертному рано. Для начала, как минимум, надо обсудить этот вопрос с самим Царевым.

По правде говоря, следующим, наиболее логичным шагом было бы отправить гостя обратно в Москву. Теперь, когда карты раскрыты, ему тут делать нечего. Однако мне категорически не хотелось, чтобы Иван уезжал прямо сейчас. Я желала еще раз или два прогуляться с ним вдоль поселковой околицы, послушать, как он смеется, рассказывая мне какой-нибудь анекдот, увидеть, как блестят его глаза, когда я начинаю смеяться в ответ…

В памяти невольно возникли недавние слова Синеглазки: «Богатыри появляются там, где нужна их помощь, и в тот момент, когда без нее не обойтись». Что ж, в чем-то она все-таки права — мой богатырь, как минимум, спасает меня от тоски и одиночества.

* * *

Утром мы с Царевым встретились у входа в административный корпус. Солнце уже взошло, коллеги разошлись по своим делам, а потому на улице было тихо и безлюдно.

Иван взял с собой большой, туго набитый рюкзак — явно намеривался снова устроить пикник.

— Каким путем Слава обычно приводил тебя в лес? — спросила я у него, когда мы двинулись вперед.

— Каждый раз разным, — ответил Иван. — Мы и мимо избушки Глеба Ивановича проходили, и через овраг какой-то перебирались, а еще нас два раза привозили к лесу на УАЗике.

— Ясно, — кивнула я. — С твоего позволения, сегодня мы такие круги нарезать не будем. Я проведу тебя через наш рабочий портал. При условии, конечно, что там никого не будет.

Царев согласно кивнул.

— Слава вчера предложил мне водить тебя по заповеднику вместо него, — продолжала я. — И я намерена согласиться.

— Здорово! Соглашайся, конечно.

— Надо подумать, Ваня, как ты станешь себя вести. Ты по-прежнему планируешь подыгрывать моим коллегам? Ходить по заповеднику и претворяться непосвященным человеком?

Он покачал головой.

— Я уже размышлял об этом, Василиса. Я не хочу никого обманывать, однако признаваться в том, что имею отношение к миру волшебников, мне бы тоже не хотелось. По крайней мере, пока.

— Почему?

— Потому что это окажется неловким. Вы дурачили меня, я дурачил вас. Куча людей была вынуждена отвлечься от основной работы для бесполезного, в общем-то, дела. Не лучше ли все оставить, как есть? Я решил, что не стану беспокоить твоих коллег, и остаток командировки проведу в дубраве Глеба Ивановича. Я ведь действительно пишу о дубах диссертацию. И знаешь, мне будет очень приятно, если ты меня там навестишь.

Что ж, план неплох. Думаю, он понравится всем — и директор, и коллеги будут рады, если Царев перестанет бродить по нашим заповедным тропам и осядет на одном месте.

У телепортационной рамки было пусто, поэтому мы преодолели ее без всяких проблем. Лес встретил нас шелестом листьев и солнечным светом, свободно гулявшим сквозь поредевшие верхушки деревьев.

Когда мы шагнули из воронки портала на землю, Иван взял меня за руку.

— Куда ты сегодня пойдем? — невозмутимо спросил он.

— У меня есть кое-какие дела. Предлагаю сделать их вместе.

— Как скажешь.

Сегодня за завтраком я долго думала, куда конкретно его отвести. Неплохо было бы навестить Огневушку и ее малышей, однако показывать Цареву жар-птицу я все-таки остереглась. Иван, конечно, милый, любезный и очень мне нравится, однако он по-прежнему является в заповеднике чужим человеком, а потому показывать ему все наши чудеса было неразумно.

— Ты ведь интересуешься деревьями, верно? — спросила я у него. — Сегодня я могу показать тебе очень интересную породу — ignis fagus. Слышал о такой?

— Огненный бук? — удивился мужчина. — Что, по-настоящему огненный?

— По-настоящему, — кивнула я. — Вообще, волшебными деревьями в заповеднике ведает Глеб Дубравин, однако за буками мы наблюдаем вместе. Вернее, он наблюдает, а я, как маг огня, время от времени ему помогаю. Сейчас Глеб Иванович занят своими дубками,