Если я теперь вижу Гольмитцера, я обхожу его стороной. Совсем не хочу, чтобы и мне тоже досталось.

Кстати, что касается полиции: свое я уже от­работала, и это мне было не в тягость.

Вторник, 10 июня 1997

За последний месяц мало что произошло. Странно. Если целый месяц со мной не происходит никаких гадостей, мне начинает казаться, что что- то здесь не так.

Но можно не волноваться, потому что в вы­ходные все снова вернулось на свои места.

Мы стояли у фонтана, дурью маялись, когда из-за угла на мотороллере вывернули Каро и Мирка. Аш, этот глупый козел, «ради прикола» . выпрыгнул прямо перед девчонками. От страха Каро конечно же выпустила руль, и мотороллер перевернулся. Они ехали не очень быстро, но это­го падения было достаточно, чтобы привести в негодность колено Мирки и щеку Каро. Мирка, Каро и мотороллер лежали прямо передо мной, Амелией и Фионой. Я, надо признаться, сохрани­ла хладнокровие и попыталась выяснить, на­сколько всё серьезно. Амелия старалась приоста­новить машины, чтобы предотвратить аварии, а я велела Ашу бежать в мороженицу и вызвать «ско­рую». Он врубился только на третий раз. Увидев лицо Каро, я страшно испугалась: у нее вся щека оказалась рассечена, а дорога была залита кро­вью. К тому же она ничего не говорила. Мирка хоть поскуливала, что у нее болит колено, а Каро не издавала ни звука.

Через какое-то время вокруг нас собралась не­большая толпа, идиоты-зеваки. Самым ужасным был старый придурок с бутылкой пива в руках. Он подошел совсем близко и начал давать нам какие- то дерьмовые советы, которые никому и на фиг не нужны. В конце концов я на него наорала и на­звала его старым бомжом. Он тут же испарился. Рамин, Даниэль и Майк вместе с нами ждали «скорую». Она появилась только после того, как моя куртка, которую я подложила под ногу Мирке, совсем пропиталась кровью. Как мне полегчало, когда все закончилось! Мотороллер можно вы­бросить. Ашу придется как следует раскошелить­ся. Я же давно говорила, что у парня не все в по­рядке с мозгами!

В воскресенье мы навещали девчонок в боль­нице. Каро и правда выглядит ужасно: щека боль­ше похожа не на щеку, а на поле битвы. Бедняжка, ее очень жалко. Хоть Аш и принес ей букет цветов, она все равно не стала с ним разговаривать. Это понятно. Я думаю, что наша компания скоро раз­валится. Или разделится на две группы: одна во­круг Аша, а вторая — это те, кому Аш до фонаря. Я отношу себя ко второй.

Когда я сегодня разговаривала по телефону с Амелией, она рассказала, что пьяный старик, на которого я наорала, это отец Рамина. Господи, как я расстроилась! Видимо, у Рамина те же про­блемы, что и у меня. Он все время делал вид, что знать мужика не знает. А я еще к тому же обо­звала этого типа бомжом! Рамина мне очень жаль, как только его увижу, обязательно изви­нюсь.

Среда, 25 июня 1997

Если когда-нибудь, лет через сто, кто-нибудь прочитает мой дневник, то наверняка подумает, что я всё придумала. Но я ничего не сочиняла. Это действительно так и было. В том числе и акция Гольмитцера. Вчера он побил все рекорды!

Мой отец сидел в своем кабинете за компью­тером и работал. И тут вдруг наша соседка сни­зу, которая, как известно, терпеть нас не может, заорала к нам на балкон, что Гольмитцер грозит ей топором. Отец позвонил в полицию, и они, слава богу, туг же приехали. На Гольмитцера на­дели наручники, это был самый настоящий арест! А потом они отвезли его в закрытую пси­хушку.

Я топора не видела, поэтому не могу сказать, действительно ли Гольмитцер угрожал нашей со­седке, но, по крайней мере, теперь этого типа здесь больше нет.

Ну что за дела творятся в зтои проклятом го­роде! С нетерпением жду, что будет дальше. Не исключено, что послезавтра на спортивной площадке приземлится летающая тарелка.

Пятница, 11 июля 1997

Летающей тарелки до сих пор нет, зато снова случилась драма.

Две недели назад в четверг, я, как всегда, пе­ред школой пошла с подругой к булочнику, пото­му что ей с утра хочется съесть что-нибудь слад­кое. Думаю, до уроков туда ходит вся наша шко­ла. Когда мы выходили, вошли маленький Аш, в смысле младший брат Аша, он учится в нашем классе, и Алекс то есть младший брат Рико, ко­торый транспортировал меня в конюшню, когда я сверзилась с Пикассо. На первом уроке их не было. Мы, конечно же, никому не проболтались, что уже их видели, потому что думали, что они прогуливают.

Перед вторым уроком они появились и расска­зали, что, когда они входили, у булочника случился инфаркт. Все произошло очень быстро. Когда приехал врач, булочник уже умер.

Господи, как мне повезло! Еще немного, и мне пришлось бы оказаться свидетельницей.

Что здесь происходит? Почему постоян­но что-то случается? Я все еще жду летающую тарелку!

Вторник, 22 июля 1997

В школе все идет как по маслу. Еще семь дней, и мы получим табели.

Сегодня, когда я вернулась со школы, зазво­нил телефон, объявилась какая-то Линда Бинг. Она из Америки, сказала, что разыскивает gg своих предков. Наткнулась на какого-то дальне­го родственника в Калифорнии, и он сообщил ей про нас, немецкую родню. У Линды приятный го­лос. Так как она со своим мужем Эрлом как раз сейчас находится в Берлине, то в августе они приедут к нам на пару дней. Я сказала, что ей лучше переговорить с моим отцом, попозже, ве­чером.

Кстати, у него есть подруга. Ее зовут Гизела. Но пока я с ней незнакома. Интересно, кому он умудрился понравиться? Надеюсь, на этот раз он не подцепил что-нибудь вроде моей мамочки.

Четверг, 24 июля 1997

Завтра приедут Линда и Эрл. Теперь я знаю, в каком я с ними родстве. У мамы моей бабушки была сестра. У этой сестры родилась дочь, у кото­рой, в свою очередь, тоже родилась дочь. Вот эта дочь и есть Линда. Я рада, что мы с ними познако­мимся, хотя совершенно ничего о них не знаю.

Пятница, 25 июля 1997

Когда я пришла из школы, меня чуть удар не хватил: перед нашим домом стоял черный лиму­зин! До сих пор я думала, что такие тачки быва­ют только в Штатах, но Эрл такой богатый, что не может обойтись без подобной роскоши даже в Германии.

Итак, когда я пришла, они уже были у нас, пили с отцом кофе. Линда классная! К тому же выгля­дит как настоящая американка: высокая, загоре­лая, со светлыми волосами. Эрл не такой симпа­тичный. Он какой-то деревянный.

Линда привезла мне американские конфеты, в пересчете они стоят двадцать восемь марок. Откуда ей было знать, что у меня алименУарные нарушения и я при ближайшем приступе дико­го голода затолкаю их в рот, а потом отправлюв унитаз, вместо того чтобы наслаждаться изыс­канным вкусом?

170

Линда с Эрлом сняли номер в самом дорогом отеле города. Завтра мы все вместе пойдем обе­дать. До этого мне нужно что-то придумать — вызывать себе рвоту в ресторанном туалете не очень приятно.