правительству информацию, крайне необходимую в данных обстоятельствах. Это называется патовая ситуация, разве не так?

Я опять пожал плечами, давая понять, что не очень-то склонен соглашаться с ним.

— Ну ладно. Деваться было особенно некуда. Существовал лишь один выход, и он после долгих колебаний был принят — я хочу сказать, там, на самых верхах, — и примирил всех: найти людей, способных добывать секретную информацию обо всех правых течениях. А кто же информирован о них лучше, как не их смертельные враги? Ну разве что еще ренегаты, но таких раз-два и обчелся. И вот тут-то мы и вышли на сцену.

Я не смог скрыть интерес, вызванный этой последней фразой. Вдобавок слово "мы" сильно покоробило меня: оно как бы подразумевало Сильвию, а мне противно было даже думать о том, что она сотрудничала с этим красавчиком.

Патрик сделал паузу и принялся старательно давить окурок в пепельнице. Ох, как он меня раздражал!

— Работая в своей фирме (он произнес "фирма", как заправский полицейский, и меня аж передернуло!), вы, конечно, в курсе некоторых слухов, появившихся с недавнего времени. Даже в газетах об этом писали. Согласно им, "леваки" — я не люблю это слово, но, думаю, оно единственное из понятных вам, — по собственной инициативе решили поставлять в подразделение службы общей безопасности, специально для того созданное, сведения о тех, кого можно обобщенно назвать "фашистами". Ну так вот, эти слухи правдивы, мы относимся к упомянутым "левакам". Мы считаем, что для уничтожения фашистских группировок все средства хороши, и пользуемся ими. Подвожу итог, Ноблар: и мы с Сильвией, и вы, полицейские, работаем на одних и тех же хозяев.

Он прервал свой монолог, чтобы вглядеться в мое лицо. Вряд ли это было приятное зрелище, судя по его глубокому вздоху.

— Надеюсь, вам понятно, что все это должно остаться строго между нами, — добавил он, несмотря на неприязнь, которую я ему явно внушал. — Никто — почти никто — не знает об этом. Даже самые высокопоставленные политические деятели в большинстве своем ни о чем не информированы.

Я встал, чтобы налить себе еще. Подкрепиться мне было просто необходимо. Один вопрос вертелся у меня на языке: в данной ситуации следовало выяснить все до конца.

— Значит, Сильвия… Сильвия была приманкой? Чтобы завлечь меня в ваши игры?

— Браво, Ноблар! Я вижу, до вас наконец кое-что дошло.

Меня даже замутило от гадливости. И от ненависти тоже. К нему, к ней, ко всему свету. Я пошел в переднюю за своей сумкой.

— Что вы задумали, Ноблар?

Голос Патрика стал резким.

— Мне здесь нечего больше делать, я сматываюсь.

И я решительно направился к двери. Но Патрик за моей спиной тихо присвистнул. Эдак весело.

Я обернулся.

Он небрежно наставил на меня "смит-вессон", и вид у него при этом был слегка огорченный.

— Весьма сожалею, Ноблар. Но я вижу, мне придется объяснять вам все заново…

И он объяснил мне все заново. Не торопясь, с чувством, с толком, с расстановкой. Предварительно из осторожности изъяв у меня мой револьвер.

— Я уверен, что вы не используете его против меня, но предпочитаю все же принять меры… — уточнил Патрик, освобождая меня от оружия.

Затем он повторил мне все свои доводы, из которых следовало, что единственная соломинка, за которую я еще могу ухватиться, — это он, и самое разумное сейчас — следовать его советам и решениям.

Сильвия вышла из спальни с заплаканными глазами и отправилась на кухню готовить чай. На меня она даже не взглянула.

Патрик проводил ее глазами, и это мне не понравилось. События развивались так стремительно, что я не знал куда кидаться. Не попался ли я в новую коварно расставленную ловушку? Можно ли полностью доверять Патрику? И какова роль Сильвии во всем этом?

Я решил подождать до завтра, прежде чем принять окончательное решение.

Патрик коротко переговорил в кухне с Сильвией и вернулся оттуда со спальным мешком и двумя подушками.

— Спать будем здесь, — объявил он, раскладывая диван-кровать.

Я помог ему соорудить две походные постели.

Вы ляжете на диван, — скомандовал он, — вам отдых нужнее.

Сильвия принесла вскипевший чайник. Мы молча выпили чаю, она собрала чашки и ушла к себе в спальню.

На моих часах было два часа ночи, когда мы наконец легли. Я заметил, что Патрик сунул свой револьвер под подушку и что его сложенный плащ лежит рядом.

Перед тем как погасить свет, я задал ему мучивший меня вопрос:

— Почему вы выбрали именно меня, а не кого-нибудь другого?

Он приподнялся на локте и усмехнулся.

— И правда, почему Люсьен Ноблар, а не X или У? Ну, скорее всего, потому, что вы холостяк, не имеете близких друзей и не замечены в пристрастии к какой бы то ни было идее. — И он принял позу поудобнее. — Когда Сильвия пришла ж вам в первый раз, она сразу поняла, что с вами можно сработаться. В противном случае мы переключились бы на кого-нибудь еще из вашего подразделения; в конце концов, какая разница — вы или кто другой!

Я услышал его издевательский смех в темноте. Потом голос зазвучал тише, словно издалека:

— А вдобавок вы ей приглянулись, Сильвии… Она "это дело" любит, большая специалистка! Надеюсь, вы смогли оценить?

Вот сволочь! Я не ответил.

Через пять минут он уже храпел вовсю.

А я провалился в какое-то тяжелое забытье, похожее на смерть. Сам того не заметив.

Глава 17

Мы не затворили ставни, и я проснулся на заре. Солнце решило вновь порадовать нас, и один из его лучей заиграл на моих сомкнутых веках, понуждая открыть глаза.

Я обвел взглядом гостиную. Патрик спал, завернувшись в одеяло и негромко похрапывая. Я увидел ствол "смит-вессона", торчащий из-под подушки.