уже много позже я узнал, что однажды зацапали полицейского, который усердно бил стекла в витрине Ланселя[29] в компании с другими полицейскими и с настоящей шпаной. Их застукали члены службы порядка ВКТ. Рабочим удалось задержать одного полицейского, который заявил, что действовал согласно приказу. Это прозвучало как гром среди ясного неба. Полицейская провокация — в чистом виде. Вернее, в нечистом…

Через несколько дней история эта забылась. Как обычно. Ну а нас — "голышей" — через несколько месяцев опять запустили в ряды демонстрантов. Попросили только держать в кармане нарукавную повязку ПОЛИЦИЯ — на всякий случай…

Что же касается того полицейского, что попался вэкатэшникам, то он, я думаю, сейчас трудится регулировщиком в каком-нибудь заштатном городишке на севере.

Ну а офицеры и директора, командовавшие нами тогда, делают это и по сей день. Почти все, если не считать тех, что ушли на пенсию или осмелились открыто критиковать новые власти.

Так что, когда Сильвия толковала мне о предстоящей "уборке", я прекрасно понимал, что она имела в виду!

И еще я знал, что работы там — невпроворот. И за благополучный исход ручаться никак нельзя.

Вечер тянулся и тянулся, вот почему мы взялись за "Эрудита". По телевизору тоже показывали какую-то тягомотину; кончилось тем, что Сильвия ушла спать.

Я же остался поджидать "Тарзана" и, чтобы не заснуть, обратился к былым воспоминаниям. Все что угодно, лишь бы не думать о Сильвии, о теле Сильвии, спящей в нескольких метрах от меня.

За тоненькой перегородкой.

Я налил себе виски.

За моё здоровье!

Ну и, конечно, опять не удержался. До того не удержался, что, когда "мистер Бицепсы" наконец пришел, я его бесконечно поразил эйфорией, в которую погрузился с головой.

— Что это с вами, Ноблар?

Я заметил, что отвечаю ему голосом Марше. Но спохватился слишком поздно и, уж так и быть, довел фразу до конца:

— Какое безобразие! Он не только держит меня целый день взаперти, но еще и упрекает, что я провожу время как хочу! Это антидемократично, это…

Он смерил меня изумленным взглядом.

— Ну и ну, никогда в жизни не поверил бы…

И потянулся было к моим сигаретам, но я успел опередить его.

— Если желаете курить, пожалуйте в табачный киоск!

И сигаретки скрылись у меня в кармане. Патрик сжал голову руками, стиснутыми в кулаки. Как будто его мучила зубная боль.

— Выслушайте меня внимательно, Ноблар: вы убили человека — в состоянии законной самообороны, как вы утверждаете, — но это еще нужно доказать. Это во-первых. Во-вторых, вы подозреваетесь в убийстве троих молодых людей, да еще, вероятно, вас обвинят и в убийстве старика. Поэтому все полицейские силы Франции ищут вас. Будь я на вашем месте, я бы не относился к этой ситуации, как к поводу для безудержного веселья…

Патрик слегка охладил меня, и я заткнулся.

Но тут он приумолк, и я воспользовался этой паузой, чтобы сходить на кухню и выпить полный стакан воды. А заодно и сполоснуть ледяной водой физиономию.

Так, с мокрым лицом, я и вернулся к Патрику. Он поглядел на меня чуточку приветливей. Во всяком случае, с меньшим презрением.

— Как я вам уже сказал, невозможно просто явиться в уголовную полицию и объявить им — вот так, голословно, — что мы знаем настоящих убийц. Во-первых, это значит раскрыть существование нашей организации людям, которые не должны о ней знать; во-вторых, надежды на возможность скрытыми средствами провести чистку в полиции будут сведены к нулю. Газеты, все как одна, накинутся на этот жирный пирог, политиканы тоже, разразится грандиозный скандал, и наша двухлетняя работа пойдет коту под хвост.

Для меня кое-что начинало проясняться. Я заинтересовался его соображениями, он это заметил и продолжил:

— Значит, нам нужно сорганизоваться самим, не прибегая к посторонней помощи. И мы не имеем права на осечку. Понятно вам? Мы рассчитываем на успех. На быстрый успех. И первая попытка должна быть только удачной.

— Но как… как действовать?

Я задал этот вопрос, как мальчик — отцу. И странно, меня это не уязвляло!

— Ну, тут вариантов не будет. Необходимо разоблачить Бертье. Или, вернее, вынудить его раскрыться самому. Так, чтобы нам осталось лишь пожинать результаты. И вот тут вам отводится первостепенная роль. Сразу же, без промедления.

До меня как-то сразу дошло, что со мной нужно говорить именно в таком тоне. В тоне приказа. Я был создан, чтобы подчиняться. Лишь бы ничего не решать самому. И потому полностью доверился Патрику. Наверное, он и сам это почуял, поскольку старательно придерживался взятого официального тона. Начальник, обращающийся к подчиненному.

Он вынул из кармана блокнот.

— Вот телефон Бертье, — сказал он, протягивая мне вырванный листок. — Спуститесь вниз и позвоните ему из автомата. Как можно покороче, скажите, что вам все известно и что нужно встретиться для переговоров к его и вашей пользе. Если он попросит говорить подробнее, ответьте, что это не телефонный разговор.

— Да он мне никогда в жизни не поверит! Решит, что это ловушка и что Шарон в курсе…

— Ну так ваша задача убедить его в обратном. Притом настаивайте на факте, что вы сами убили Брюна и не в ваших интересах обращаться к уголовной полиции, которая сочтет, что вы готовы на все, лишь бы оправдать себя.

— Тогда он попытается меня устранить.

— Вот на это-то я и надеюсь.

Холодная дрожь пробежала у меня по спине. Патрик, заметив это, стал меня успокаивать:

— Мы будем наготове. Маловероятно, что "Месть за полицию" включает в себя еще кого-нибудь, кроме Бертье и Брюна. Так что, если вы договоритесь о встрече с капралом, он наверняка явится один.

— А если он сам оповестит Шарона? Например, скажет ему, что разыскал меня и подготовил ловушку? И что Ноблара