"Вполне возможно, что это убийство — развязка и ключ к делу группы "Месть за полицию" — так заключил свой репортаж комментатор Клод Серийон.

Я сжал голову руками и застонал от отчаяния. Сильвия подошла и молча погладила меня по волосам? Я взял ее руку и прижался к ней, но она тихонько отстранилась, и как раз в этот момент позвонили в дверь.

Я вздрогнул. Но Сильвия жестом успокоила меня, и я подавил инстинктивное желание схватиться за револьвер. Она пошла открывать.

В передней переговаривались. Приглушенными голосами. Почти шепотом. Потом раздались шаги, и Сильвия пропустила впереди себя посетителя.

Мы с ним уже встречались: это был Патрик — тот тип, что несколькими днями раньше сидел вместе с Сильвией на террасе кафе "Селект".

Я обеспокоенно привстал, увидев, как он входит в комнату. Какого черта ему здесь понадобилось? Ведь Сильвия обещала мне, что наша встреча будет храниться в строгой тайне! И я заверил ее в том же… Я ничего не мог понять.

Патрик даже не удостоил меня взглядом. Он направился прямо к буфету, чтобы налить себе выпивки. Эдак по-хозяйски, не торопясь.

Сильвия же, наоборот, была взволнованна и явно расстроена. Она нервно стиснула руки и бросила на меня взгляд, который говорил: "Не паникуй, сейчас все выяснится, верь мне по-прежнему…"

И я опять уселся, опустив руки на подлокотники кресла. В ожидании.

Патрик вел себя так, словно вся эта наша история была ему до лампочки. Он спокойненько попивал свое виски, делая вид, будто его больше всего на свете интересуют книги на полках. Непринужденный вид, уверенность в себе.

На нем был бежевый плащ с незавязанным поясом, а под плащом английский, прекрасно сшитый костюм. Он выглядел весьма элегантно. А также был весьма мускулист. Гораздо крепче, чем показался мне в прошлый раз. На вид он весил килограммов на двадцать больше, чем я. На двадцать кило мускулов больше.

Наконец он поднял голову и швырнул в угол "Либе"[27], которую перед тем просматривал. Потом повернулся к Сильвии, нервно ерзавшей в углу дивана.

— Ну? — спросил он, пристально глядя на нее.

— Что "ну"? — ответила она, совсем съежившись.

— Только не уверяй меня, что ты с ним не говорила!

И он кивнул в мою сторону. Я хотел вмешаться, но Сильвия опередила меня. Она почти выкрикнула:

— Да, я ничего ему не сказала! Не смогла…

Патрик сжал зубы, глаза его зло блеснули.

— Ну, ты полная идиотка, Сильвия! Какого черта ты нянчишься с этим недоумком (до меня дошло, что речь шла обо мне, но я не нашелся с ответом)! Тебе, моя милая, все равно придется объяснить ему все. Или ты хочешь, чтобы это сделал я?

— Нет!

Сильвия вскочила, потом опять опустилась на диван и, наконец встав снова, подошла и присела на подлокотник моего кресла.

Я вопросительно взглянул на нее. Почему она не заткнет рот этому болвану или не разъяснит мне смысл их загадочного разговора?

— Люсьен, — начала Сильвия, — вот что, Люсьен…

И она запнулась.

— Черт побери! — взорвался я. — Что вы мне тут мозги пудрите! И вообще, кто он такой, этот тип? И что ему известно? Ты ему все выболтала, да?

Сильвия пристально посмотрела на Патрика, который, судя по его виду, прямо-таки наслаждался этой сценой.

— Скажи ему, — бросил он минуту спустя.

Сильвия спрятала лицо в ладонях. Я чуял что-то недоброе. Мне необходимо было узнать все. И сейчас же.

— Патрик в курсе твоих дел, — начала Сильвия жалобно. Я рванулся было встать, но она остановила меня. — Да, я обещала тебе молчать… Я знаю. Но пойми, Люсьен, у меня не было другого выхода. Все равно ему стало бы известно.

— Черт возьми, но почему?

Я был в ярости. У меня возникло ощущение, что я попал в какую-то непонятную переделку. И что к моим бедам сейчас прибавятся новые.

— Ну, хватит, — отрубил новоявленный Тарзан. — Оставь нас, Сильвия, я сам с ним потолкую.

Она с трудом поднялась и вышла, опустив голову. Господин Громила встал у меня прямо перед носом. На лице его по-прежнему играла ироническая ухмылка. Даже хуже — просто презрительная.

Мне стало сильно не по себе, я с трудом выдерживал его взгляд:

— Да, Ноблар, это верно, я в курсе дела. Конечно, и Сильвия мне кое-что рассказала, но я и без нее довольно хорошо о вас информирован.

Он говорил медленно, словно заранее обдумывал каждое слово. И тон у него был такой, каким объясняются с дебилами. Я молчал.

— В тысяча девятьсот восемьдесят первом году во время "смены хозяина", как это сейчас называют, у всех было горячее время, — не только в области политики, это вы и сами знаете, но и в полицейском ведомстве. — Патрик закурил, не предложив мне сигареты. — Полиция в целом и некоторые ее подразделения в частности, например служба общей безопасности, славились своей неприязнью к левым. Заминка в самом начале не дала возможности подготовить почву для будущих соглашений, как это следовало бы сделать. Через год было уже поздно.

Я не понимал, куда он клонит, и сказал ему об этом.

— Погодите, сейчас все объясню, — продолжал он. — Некоторые демарши и демонстрации выявили наличие весьма ожесточенного сопротивления властям, в частности полицейской префектуре Парижа. Служба общей безопасности подобрала досье на вожаков левых и ультралевых партий, но вот на правых и крайне правых у нее ровным счетом ничего не оказалось. Именно здесь предстояла еще огромная работа, — факты неумолимо свидетельствовали об этом.

Я скептически покривился, но Патрик не обратил на мою гримасу ровно никакого внимания.

— Итак, я резюмирую: с одной стороны, высокие полицейские чины, кое-кто из которых не скрывает своих связей с движением активистов; с другой — службы безопасности, неспособные поставлять