Под пронзительным, не знающим лжи, взглядом бога плодородия Любава невольно поникла, в то время как Наташа – с книксеном – поднесла божеству рогатый круг. «Добры девицы! – возрадовался Дажьбог. – Не хотите ли разделить с нами божественную трапезу? Чай, не лаптем щи хлебаем». У Любавы засосало под ложечкой, она подняла голову – и уставилась в великолепный стол, ломившийся под тяжестью амброзии. Чего здесь только не было: хурма, гранаты, яблоки, мёд, рыба, акриды, полынь, молодые почки, шоколад, нектар, родниковая вода. У девочки потекли слюньки, и она, не утерпев, бросилась к столу. «Это кто же к нам пожаловал?» – проревел низкий бас-профундо, и Любава, обернувшись, увидела прямо перед собой… бурого медведя. Споткнувшись на ровном месте, девочка подалась назад – вперёд выступила отважная младшая сестра. Присев перед лохматым зверем, Наташа протянула ему букет злаков. Медведь почесал высокую холку – и опрокинул на передние лапы своё коренастое тысячекилограммовое тело. Пока младшая сестра любезничала с медведем, старшая с интересом разглядывала небесный свод. Неожиданно под куполом неба появился… огнедышащий Крылатый Пёс. Сложив крылья, он камнем упал на свободный драгоценный трон. «Ну, теперь все в сборе, – информировал бог ветров. – Прошу любить и жаловать: бог плодородия – Дажьбог, бог огня и огненных стихий – Симаргл, владелец Храма – скотий бог Волос и я – бог ветров, зовусь Стрибогом». «А теперь представь нам красных девиц», – попросил Крылатый Пёс – он же огненный бог Симаргл. «Мужественных девиц зовут Любава и Наташа, – с уважением произнёс Стрибог. – Они направляют свои стопы к самому Громовержцу, чтобы отобрать у него Дювэ». «К Перуну?!» – зло проревел скотий бог Волос – в обличье бурого медведя. «Угомонись ты, ради всего святого! – прикрикнул Дажьбог. – Все знают о твоих отношениях с Громовержцем. Не надо было красть его жену». «Перун вряд ли отпустит своего любимчика», – дохнул огнём Крылатый Пёс. «Может быть, его чем-нибудь задобрить?» – осенило седую голову Стрибога. «У нас есть германские ирисы», – поспешила уведомить Наташа. «Ай да девоньки, ай да красавицы! – похвалил Дажьбог. – Подарите Громовержцу его любимые цветы – он и растает. А если всё же ирисы не помогут, обратитесь к любимой жёнушке Перуна – Мокоши. Что-то я не припомню, чтобы Хозяин ей в чём-нибудь отказывал».

На том и порешили. А порешив, перешли от слов к делу – и пересели за праздничный стол. Полакомившись амброзией, Любава подняла глаза к небу – на небосклоне сгущались сумерки. «Нам пора», – на правах старшей сестры высказалась Любава. «Пора так пора, – поддакнул ей Стрибог.

– Сейчас прикажу моему ветру вам поспособствовать. На девятое небо он, конечно, не полетит – боится Маркутов. Зато доставит вас на седьмое – попадёте прямо в ирий».

Не успели девочки и глазом моргнуть, как почувствовали себя в настоящем раю. Кругом благоухали цветы и деревья – и благозвучно пели сладкоголосые райские птицы. «Не хватает лишь змея-искусителя», – остроумно пошутила Наташа… и наступила на извивающуюся змею. Девочка ощутила, как сердечко провалилось в пятки, – и побежала куда глаза глядят. Старшая сестра последовала за младшей. Сёстры со всех ног бежали по ирийскому саду, которому не было предела. В конце концов ноги у них подкосились – и они грохнулись оземь. Очнувшись, девочки присмотрелись и прислушались. Их окружала сказочная красота. Растения и животные поражали бесчисленным разнообразием. Всё развивалось и жило полной жизнью.

«Такие души к нам ещё не возносились», – пропищал рядышком тоненький голосок. Девочки, как одна, повернули головы и как следует рассмотрели прелестного зайчика-русака. Русачок был не маленький, хрупкого телосложения, с клиновидным хвостиком и коричневатыми глазками. «Мы не души, мы – живые девочки», – надула губки Любава. «Я не хотел вас обидеть, – начал оправдываться зайчик. – Я сам скоро буду живой». «Как это?» – ничегошеньки не поняла Наташа. «А так, что я уже держал ответ перед старыми прародителями всех птиц и зверей. Я им объяснил, что охотники поступили со мной очень вежливо и даже поблагодарили за мясо. Поэтому «старые» решили не наказывать охотников и отпустить меня домой. Я постараюсь заново родиться, чтобы зайцы не исчезли с лица земли». «Чудеса да и только», – подивилась Наташа. Подражая младшей сестре, старшая тоже сделала большие глаза… и обнаружила, что сумерки сгустились до темноты. «Ты, случайно, не забыла, что с Перуном важно переговорить именно в четверг?» – поинтересовалась Любава. «В раю забываешь про всё на свете», – оправдалась Наташа, прежде чем поднялась с земли. «Давай выпьем два глотка», – предложила Любава. «Нет, лучше один, но очень большой, а то улетим в открытый космос», – поправила сестру Наташа. Сказано – сделано. Чтобы уместить во рту побольше воды, девочки раздули щёки, подобно хомячкам, – и произвели одновременный глоток.

Когда туман в голове рассеялся, сёстры поняли, что угодили в самое пекло. Температура зашкаливала, а зрелище обескураживало. На обожжённом холме возвышалась пугающая фигура – с серебряной головой, с золотыми ушами и усами и с железными ногами. Рогатое чело было украшено венцом, а квадратные плечи – порфирой. В гигантских руках ужасный исполин держал увесистую палицу и змеевидных перунов. «Громовержец», – промямлила Наташа, чуя, как по спине забегали мурашки, а на голове зашевелились волосы. «Вижу», – только и смогла ответить старшая сестра. Перун, со своей стороны, тоже узрел незваных гостей. Он махнул рукой – и побагровела небесная твердь, топнул великой стопой – и из-под пят разлетелись огни. Дрогнув, девочки отступили, но сдаваться не собирались. «Если ты – Перун, громыхающий Перун, – покажи свои зубы!» – во всё горло закричала Наташа. В ответ Перун-Гроза раскрыл бездонную пасть, из которой вырвался кошмарный хохот. Воспользовавшись паузой, Наташа отыскала в суме бородатые ирисы – и подарила их Громовержцу. Показывая металлические зубы, бог-эстет ласково дёрнул цветы за огненные бородки – и, вдыхая изысканный аромат, расслабился и разоружился. «Ну, тогда пошли в мой Храм. Я буду заниматься икебаной, а вы будете развлекать меня задушевной беседой», – любезно предложил необычный флорист. Стараясь поспевать за Перуном, девочки вприпрыжку бежали по багровой тверди. Раскалённый воздух обжигал горло, едкий дым раздражал глаза, но героини не обращали внимания на такие пустяки. Угрюмый, как средневековый замок, Перунов Храм располагался позади холма. Перед восьмиугольным капищем горел вечный огонь и чернел краеугольный камень. Сторонясь и того, и другого, девочки бочком пробрались ко входу в Храм. Вместе с Громовержцем они прошли насквозь восемь залов-святилищ – и вошли в основной – Перунов зал, загромождённый множеством сосудов. Святилище было переполнено смертоносным оружием, а сосуды – жертвенной кровью. Опустив в кровь бородатые ирисы и высоко оценив аранжировку, Перун направился к рубиновому трону, сиявшему в центре зала. «Так вы хотите забрать Дювэ?» – сердито осведомился бог грозы, ёрзая на неудобном сиденье. «А вы откуда знаете?» – вытянула лицо Любава. «Богатырь Дубыня донёс», – удовлетворил любопытство Громовержец. «А вам понравились ирисы?» – хитроумно спросила Наташа. «Ирисы-то понравились, – бог умильно взглянул на кровавую икебану, – но кота я вам всё равно не верну». Сёстры стиснули зубы, Перун сдвинул брови – и в воздухе запахло грозой. «Ты не запамятовал, муженёк? Скоро наступит полночь», – разрядил обстановку мелодичный женский голос. «И то верно, – заторопился Перун. – В полдень и в полночь нечисть особенно сильна. Где там мои верные помощники? Дубыня, Дугиня, Лесиня, Валигора! Собирайте Громы-Молнии, Ветры-Бури, Дожди-Грады! Обрушим их со всей силой на головы лютой нечисти!» Сорвавшись с трона, Громовержец, высекая стопами искры, бросился вон из Храма. «А вам, красны девицы, не помешает отдохновение, – распорядилась богиня. – Пойдёмте в мои хоромы. Сперва мы маленько покумекаем, а затем вы предадитесь благотворному сну. Завтра – пятница, мой божий день. Небось Громовержец будет посговорчивей». Мокошь передёрнула прекрасными плечами, на которые, улучив момент, Наташа накинула павловопосадский платок. Богиня тщательно ощупала набивную ткань – и спрятала под неё свои непомерно длинные руки. «Не будь я покровительница ткачества и прядения, если не задам хорошую трёпку своим ткачихам! – неожиданно отреагировала Мокошь. – Никто из них никогда не дарил мне подобных платков». Гневно сверкнув миндалевидными глазами, богиня повела девочек в свои роскошные хоромы. Усевшись на расписную лавку, заговорщицы перешли на полутон. «Будьте начеку: и у стен есть уши», – предупредила Мокошь. Сёстры украдкой переглянулись. «Я уже разговаривала с Перуном о вашем деле, – полушёпотом сообщила богиня. – Хозяин ни в какую не желает расставаться с полюбившейся игрушкой. Вот что я придумала: мы устроим сказочные состязания между Котом Учёным и Дювэ. Только ваш котик должен безоговорочно проиграть». «Я могу его предупредить», – напросилась Любава. «Вот и чудненько, – одобрила богиня. – Возьми напрокат мою колесницу. В кромешной тьме тебя никто не узнает». Пока младшая сестра устраивалась на ночлег, старшая устраивалась в молниеносной повозке. Слетев с девятого неба, она моментально долетела до златой цепи. По ней кругом ходил горемычный Дювэ и без остановки рассказывал сказки. У Любавы защемило сердце и увлажнились глаза. Распознав девочку без особых усилий, котик приостановил хождение. «Дювэ, ты свободен!» – с пафосом произнесла Любава. «Прямо сейчас?» – недоверчиво переспросил узник цепи. «Не совсем, – вздохнула избавительница. – Прежде всего ты примешь участие в сказочном конкурсе – и вчистую его проиграешь». «Что значит проиграешь? – встрепенулся Дювэ. – Я одержу бесспорную победу». «Послушай, котик, – заволновалась Любава. – Чтобы отсюда выбраться, тебе необходимо уступить». «Ни за что на свете! – вскричал уязвлённый Дювэ. – Я хочу вернуться в Дедовск, но только не такой ценой».