– Мама! – пискнула Света и осела на пол.

– Ясно, чего он в хозяйственном отделе бродил, – прогуделслесарь, – нож покупал, таким обои режут. Острый, зараза, почище бритвы.Кровищи сколько!

Милиционер потянулся к крану.

– Стой! – воскликнула я. – Что ты собрался делать?

– Воду перекрыть, – заявил дурачок.

Я схватила неопытного Шерлока Холмса за плечо.

– Ничего нельзя трогать до прихода милиции.

– А я кто? – фыркнул парнишка.

– Перчатки есть? – не успокаивалась я. – Если нет, лучшеничего не касаться, иначе потом эксперт замучается в твоих отпечатках рыться.Кстати, ты можешь смазать «пальчики» преступника.

– Это самоубийство, – самонадеянно заявил идиот.

Я возмутилась:

– Ты что, эксперт? Причем, похоже, самой высшей категории,раз мельком посмотрел на ванну и сделал вывод.

– На стиральной машине есть записка, – отстаивал свое мнениеучастковый, – нож окровавленный на бортике лежит! А воду надо перекрыть,соседей снизу затопило!

– Вызывай ребят из убойного отдела, – велела я, – они ирешат, что здесь случилось! Тебя как зовут?

– Леонид, – нехотя ответил участковый, – слушай, ты гдеработаешь?

Я сделала простодушное лицо.

– В торговом центре менеджером, а что?

– Больно много знаешь, – сердито констатировал мент, –небось муж из наших?

– Нет, он в рекламе снимается, – опять соврала я.

– И мертвеца не испугалась, – бубнил Леонид, – вон домоуправсовсем плохая.

Я опустила глаза. А из Леонида мог бы выйти толк, попади он,как в свое время я, в особую бригаду Чеслава, которая расследует тяжкие преступления.Парень наблюдателен, действительно, нормальной женщине положено при виде трупа,лежащего в кровавой воде, незамедлительно лишаться чувств. Но я за последнеевремя нагляделась на всякие ужасы и перестала воспринимать их какэкстраординарное зрелище. Надо успокоить Леонида.

– Я работала санитаркой в морге, – пожала я плечами, – а ещеочень люблю детективы.

Участковый хмыкнул, но ничего не сказал.

– Таняша, – прошептала белая, как обезжиренный кефир, Света,– дай мне валидол.

Я развела руками:

– Прости, не держу его дома. Могу к тебе в квартиру сходить.

Светлана ткнула рукой в сторону коридора:

– На стене около кухни аптечка висит, посмотри там!

Я послушно пошла в сторону кухни и открыла небольшойшкафчик. Первое, на что наткнулся взгляд, были две красные упаковки с синейнадписью «Зоротин». Чтобы найти валидол, я вынула тубы, обнаружила за нимиблистер с белыми таблетками и вернула лекарство несчастной девочки на место. Накрышках четко было написано «30.03.2009 – 30.03.2010». Я слегка удивилась: еслиЯна пропала осенью, зачем сейчас для нее купили пилюли? Может, Тоня заказалалекарство давно, а фирма задержала его доставку?

– Нашла валидол? – закричал Леонид.

Я вздрогнула и пошла к Свете.

Смерть Никиты была признана самоубийством. Эксперт нисекунды не колебался, подписывая протокол вскрытия. Лагутин оставил письмо, внем он указал причину, по которой решил расстаться с жизнью, Никита винил себяв исчезновении Яны и в смерти Тони, которая шагнула с двадцатого этажа.

Родственников у Лагутина не было, поэтому всеми скорбнымипроцедурами занимались мы со Светой. С деньгами не было никаких проблем, Никитаположил в кухне на самом видном месте увесистую пачку купюр и записку всего издвух слов: «Для похорон».

– Куда девать остаток денег? – спросила я у Светланы утромпосле поминок.

Домоуправ на секунду призадумалась, но потом бойко ответила:

– Может, Тоня завещала свое имущество сестре? Других-топретендентов на него нет.

– Не знала, что у Лагутиной есть близкая родственница, –удивилась я, – мы иногда забегали друг к другу за всякой мелочью, типа соли,несколько раз пили вместе чай. Антонина мне жаловалась, что ей некому помочь,ни мамы, ни тети, ни хоть кого-нибудь из близких нет, а няню она нанимать нехотела!

– О мертвых плохо не говорят, – вздохнула Светка, – ноТонька слишком девочку баловала, Яна ни с кем оставаться не соглашалась!Помнишь, Антонину увезли на «Скорой» с аппендицитом?

– Да, – кивнула я.

Светлана скорчила гримасу.

– Я чуть с ума не сошла, пока Никита с работы примчался! Янаорала без продыху три часа, слегка утихла, лишь когда отец приехал. Но есть испать без мамы капризница категорически отказывалась. Пришлось Тоне из больницычерез день после операции сбежать. Так распускать детей нельзя. Моя Лидапрекрасно понимает: маме надо работать, а она должна в садик ходить. Хотя ятеперь, после того как Яна в лапы педофила попала, Лиду на руках по улицамтащу.

– Думаешь, Яну похитил маньяк? – вздохнула я.

– Каждый день газеты об уродах пишут! Дети постоянноисчезают! Господи, отведи от меня беду! – пробормотала Света.

Не успела она перекреститься, как с лестницы раздался мат:

– …! …! …!

– Кто там? – поинтересовалась Светлана, поднимаясь стабуретки.

– Сиди спокойно, – велела я, быстро пошла в прихожую ипосмотрела на домофон.

К сожалению, камера у нас висит не совсем правильно, полногообзора лестничной клетки она не дает, хорошо видно пространство у лифта и дверьРындиных, а вот то, что происходит у квартиры Лагутиных, разобрать трудно, новсе же при желании можно. Затаив дыхание, я пыталась понять, кто возится возлеопечатанной квартиры. Разглядев, я изумилась. Мужчина, стоявший спиной кподъемнику, больше всего напоминал бомжа.

И тут Светка схватила трубку и заорала:

– Ты чего там копошишься, а? Ща милицию позовем!

Большей глупости нельзя было сделать. Я быстро открылазамок, но мужчина оказался проворен, как ящерица. Прежде чем я успела выбежатьна лестницу, он заскочил в лифт и укатил на первый этаж. К сожалению, мой веспревышает восемьдесят килограммов, и физическая подготовка оставляет желатьлучшего, поэтому я даже не сделала попытки побежать вниз по ступенькам. Какой вэтом смысл? Лифт мне ни за какие конфеты не обогнать.

– Ну надо же! – бурно радовалась Светка. – Я прогнала вора!

Наверное, следовало объяснить Чернышевой глупость еепоступка. Не было никакой необходимости пугать вора обещанием вызвать милицию,надо на самом деле звонить 02, но Светка так сияла от радости, что япромолчала.