— Вы в любом случае можете позвонить ей.

— Могу, но я не вчера родилась. Я вынул из кармана бумажники предъявил свое удостоверение.

— Дональд Лэм, — прочитала она вслух. — Благозвучные имя ифамилия. Что вы хотите знать, Дональд?

— В частности, — сказал я, — меня, в первую очередь,интересует все, что связано с теми неприятностями, которые случились у нее вбольнице. Это была и в самом деле ее ошибка?

— Ее ошибка! — повторила она возмущенно. — Во всем виноватаэта стерва Ховард, старшая медсестра, которая поставила перед собой цельвыгнать Мелиту с работы… Она дошла до того, что заявила, будто бы Мелита украларентгеновские снимки, чем довела ее до нервного срыва.

— А что стало со снимками?

— Ничего подобного не произошло бы, не сбеги одна больная избольницы, — возмущенно продолжала Джозефина. — Из-за этого и разгорелисьстрасти. Эта стерва не могла упустить такой великолепный шанс… Конечно, побегсостоялся отчасти по вине Мелиты, но только отчасти. Время от времени у всехсбегают пациенты.., то есть у большинства из нас. Вот и у меня тоже сбегали, ия знаю девушек, которых эта беда тоже не обошла стороной… Только вот что яскажу вам, Лэм — у нас не было бы никаких побегов, если бы администрация неработала спустя рукава. Когда пациент поступает в приемный покой, там должныотсеивать больных, делить их на тех, кто готов и может платить, и на тех, ктоне готов и не может платить. Работай они, как следует, у нас все было бынормально.

— Но что происходит?

— Такие халявщики (как правило, почему-то женщины) рассказываютслезливые истории и с помощью уговоров и обещаний устраиваются на лечение.Труднее всего иметь дело с хирургическими больными, которые могут очень долготянуть со своими болячками, хотя давно уже выздоровели. Бегут чуть ли не навторой день после операции, хотя это очень опасно. У меня, к примеру, сбежалаодна, когда ей только-только разрешили ходить в душ. Люди не берегут себя.

— Все-таки что случилось со снимками?

— Да ничего особенного, — пожала она плечами. — Может,Мелита и виновата, что во время ее дежурства сбежали, не заплатив за лечение,но к рентгеновским снимкам она не имеет никакого отношения. Просто с ними вышланакладка. И опять такое встречается достаточно часто. Заведующий рентгеновскимотделением обязан регистрировать снимки, которые изымаются из картотеки, но он— лучший друг этой негодяйки, и, конечно, никому в голову не придет обвинитьстаршую медсестру. Ни-ни! Рентгеновские снимки мог перепутать любой доктор,положив не в тот конверт, после того, как просмотрел их или решил показатьпациенту… Короче говоря, Мелита получила по шапке, и я прямо в ярости.

— Вы собираетесь что-то предпринять? — спросил я.

— Я не знаю, — ответила она. — Порой меня так и подмываетвойти в кабинет к старшей и повырывать у нее все волосы.

— Вы работаете в той же больнице?

— Я персональная медсестра и не состою в штате, — Ночная илидневная?

— Я работаю и ночью, и днем, — пожала она плечами.

— Вы очень заняты?

— Ну, не так чтобы очень…

— У Мелиты больная мать?

— Да, и очень. Она находится в частной лечебнице, поэтомуМелите приходится много вкалывать, чтобы оплачивать лечение… Врачи, как могут,помогают ей, но матери вскоре предстоит операция, и ей нужны деньги. Эталошадиная морда знает, что ждет Мелиту, вот и хочет доконать девушку.

— Хорошо, пожалуй, это все, что мне хотелось выяснить, —сказал я. — Большое спасибо.

Джозефина подошла ко мне и доверительно спросила:

— Дональд, за кем вы охотитесь?

— Не понял?

— Ведь должен же быть кто-то, кто очень заинтересован впроверке Мелиты?

— Это обычная проверка.

— А кто клиент?

— Всевышний. Организационными вопросами у нас ведает мойпартнер. Моя обязанность — быть на переднем крае и проводить разведку.

— Чего доброго, вы могли бы работать и на эту Ховард?

— Чего доброго, мог бы.

— Дональд, вы не очень вежливы, — недовольно сказала она,неотвратимо наступая на меня. — Дональд» скажете мне все?

— Сказать вам что?

— Кто ваш клиент и к чему все эти расспросы?

— Вы заставляете меня нарушить мой священный долг иприбегаете к сексу ради достижения цели.

Она посмотрела мне прямо в глаза и медленно проговорила:

— Пока что я еще не прибегала к нему.

— Вы женщина, и пытаетесь пробить брешь в моей непреступнойкрепости.

— Дональд, — продолжала она, кладя руки мне на плечи, —признайтесь, Мелите что-то грозит?

— Почему ей что-то должно грозить, раз у нее совесть чиста?— сделал я удивленные глаза.

— Этой Ховард нельзя доверять. Я подозреваю, что в больницетворится черт-те что, и именно Ховард причастна к чему-то ужасному, поэтому ихочет свалить все на Мелиту.

— Ну, я стараюсь проводить честное расследование.

— Дональд, вы сделаете мне одно одолжение?

— Какое?

— Вы мне потом расскажете обо всем, когда закончите своерасследование?

— Возможно.

— Дональд, я говорю серьезно. Я буду.., очень благодарна..,очень, очень, Дональд.

— Там будет видно, — пообещал я на прощание, выходя изквартиры.

Джозефина осталась стоять, внимательным взглядом провожаяменя, пока я шел по коридору. Когда я подошел к лифту, она послала мневоздушный поцелуй и затем прикрыла дверь.

Я набрал номер нашего телефона и сказал Элси Бренд:

— Элси, свяжись с Долорес Феррол на ранчо «Крутой холм» испроси, не звонила ли ей по междугородному Мелита Дун, начиная с этой минуты… Наместе она будет в два часа. В это время она бывает не так занята. ПредставьсяДолорес и скажи, что ты звонишь по моему поручению, что я вскоре ее увижу и незабудь передать, чтобы она помалкивала о твоем звонке.

— Поняла. Ты куда теперь?

— Прямиком в Техачапи. Увидимся вечером.

Вскоре я уже подъезжал к Техачапи. Место происшествия труднобыло не заметить. С помощью лебедки полицейские подняли искореженную машинунаверх, и та оставила за собой широкую борозду на склоне холма. Воссоздатьпервоначальную обстановку не представлялось возможным, так как все следыпреступления были уничтожены.