— О чем вы так глубоко задумались, Варвара? — вывел меня из транса голос Клима.

— Я? Нет, ни о чем особенном… так…

— Боитесь незнакомых пустых помещений? — Он сел за стол напротив меня, потянул к себе пепельницу и закурил.

— С чего вы взяли?

Клим пожал плечами:

— Сам такой. Все время думаю — надо хоть собаку завести, но потом вспоминаю, сколько работаю и езжу, и сразу становится жаль уже не себя, а несчастного пса, который вынужден будет проводить время в одиночестве.

— Может, просто ответственности боитесь?

— Может, — кивнул он. — В свое время я не позволил супруге родить ребенка — считал, что рано, не к месту, а по правде сказать, просто боялся, что не справлюсь. От жены в любой момент можно уйти, а ребенок — это навсегда. Что вы так на меня посмотрели? Неприятны мои теории?

Я пожала плечами, беря новую сигарету:

— Мне в общем-то все равно. Я же не собираюсь рожать от вас детей.

— Как, собственно, и не собираетесь со мной жить, я помню, — подхватил Маянцев весело.

— Не думаю, что это повод для веселья, но пусть будет так.

— Вы, Варвара, какая-то сложная, — вдруг признался Маянцев. — Я все никак не могу понять, какая вы на самом деле.

— Мы для этого слишком мало знакомы.

— И я не уверен, что даже длительное знакомство поможет мне разрешить эту проблему. Но мне, признаюсь, очень бы этого хотелось. А теперь мне пора, пожалуй, — и я даже не успела ничего ответить, как уже хлопнула входная дверь.

Н-да… Я не спеша переоделась в домашнее платье, принялась распаковывать чемодан, в котором лежали те вещи, что могли потребоваться в ближайшее время, а сама все думала о Климе. Не могу сказать, что он мне нравился, скорее — нет, разве что внешне, но оболочка и начинка не всегда соответствуют друг другу. В случае с Маянцевым так и было. Но почему-то в глубине души я была уверена, что он нарочито выпячивает свои не самые приятные стороны, специально выводит меня на негативные эмоции. Не знаю, с чего я так решила, но ощущение было именно такое. Человек заявляет, что ему чужда ответственность за кого-то, и тут же сам, своими руками привозит меня в эту квартиру, чтобы избавить от неизвестного преследователя. Как могут сочетаться такие заявления и такие поступки? Не понимаю… И это не я сложная, а он оказался непостижим для меня. Но, может, так оно и лучше? Мне не до ребусов сейчас.

Жизнь не ограничивается рамками, которые можно различить с помощью пяти чувств.

Акутагава Рюноскэ

Процесс по делу Маянцева я ожидаемо выиграла, да и что там было выигрывать, когда в квартире, владелец которой так упирался и требовал более выгодных для себя условий переселения, оказалось прописано пятнадцать человек, и все, как один, оказались выходцами из бывших союзных республик. Нарушение, как говорится, налицо. Словом, фирма Маянцева могла продолжать работы, а истец получил крупный штраф вместо вожделенных квартир и выплат. На улицу его, конечно, не выгнали, но предоставили жилплощади ровно столько, сколько полагалось по закону. Я не испытала никаких эмоций в связи с первым выигранным процессом, даже не знаю, почему. То ли случай был слишком уж прост, то ли я не выложилась на полную, как привыкла (а где там, собственно, было выкладываться?), но факт остался фактом — я даже отказалась отметить это с клиентом, чего обычно не делала, позволяя себе и простой коктейль в баре, и ужин в хорошем ресторане. Но от предложения Маянцева поехать в «Ваниль» я отказалась, сославшись на усталость и головную боль. Лицо моего клиента не выразило никаких эмоций, хотя глаза на секунду вспыхнули довольно гневно.

— Куда вас довезти? — спросил он, не выдавая настроения.

— Спасибо, я с водителем.

— Всего хорошего, Варвара Валерьевна, — сухо попрощался Клим и, повернувшись, быстрыми шагами покинул здание суда.

Я пожала плечами и тоже пошла к выходу, но в какой-то момент вдруг обернулась и обомлела — на лестнице, ведущей на второй этаж, стоял Лайон Невельсон. Меня шатнуло, я остановилась и не могла сделать ни шагу больше, а человек на лестнице неторопливо повернулся и пошел наверх. Был ли это на самом деле Невельсон или кто-то, отдаленно на него похожий, я так и не поняла. В голове вертелась мысль о том, что такого просто не может быть, Невельсон в колонии, у меня есть официальная справка, а этот человек всего лишь плод моего воображения — ведь именно здесь я чаще всего встречала Невельсона. Но в душе поселилась тревога и ощущение опасности. Мало мне было угроз Мельникова, так теперь еще и призрак Невельсона бродит по Москве, преследуя меня… Такими темпами довольно скоро я рискую очутиться в одном надежно изолированном заведении…

С трудом я заставила себя выйти из здания и сразу попала словно в столб жаркого воздуха. Погода для конца мая стояла отличная, сухая и жаркая, совсем лето. В пиджаке было душно, я расстегнула пуговицы и рванула бант на воротнике блузки, словно стянувший мне горло. Сто метров до парковки дались мне с большим трудом. Володя, заметивший мое состояние, выскочил из машины и помог мне сесть на заднее сиденье:

— Вам нехорошо, Варвара Валерьевна? Может, к врачу?

— Володя, не говорите вы ерунды, ведь знаете, что ни к какому врачу я не поеду, — вяло отмахнулась я, стягивая пиджак и сбрасывая с ног лодочки на каблуке. — Полежу дома, и все пройдет.

— Кстати, о доме. Я сегодня на квартиру собираюсь заехать. Хотите со мной или лучше все-таки полежите?

— Нет-нет, — оживилась я, — непременно поедем на квартиру.

Бывшая хозяйка моей новой жилплощади наконец-то съехала, и я смогла приступить к ремонту. Бригаду прислал Митрохин, так как я решила все-таки не одалживаться у Клима. Чтобы как можно меньше времени самой уделять строительным рынкам и мебельным магазинам, я, по совету того же Митрохина, наняла архитектора, заплатив ей за сопровождение проекта. Вместе с ней и дизайнером мы обсудили все мелочи, и я со спокойной душой оставила квартиру на откуп этим двум шустрым девицам. Правда, Володя иногда ездил с проверками, взяв на себя эту обязанность совершенно добровольно. Работы шли полным ходом, и к концу июня я уже должна была переезжать. Никаких излишеств в дизайне я не планировала, равно как и никакой особенной роскоши в интерьерах — классика, минимализм, удобство.

Сейчас я была даже рада предложению Володи поехать на квартиру и посмотреть, как дела с ремонтом. Неприятное ощущение от галлюцинации — а ничем иным это видение в холле арбитражного суда быть не могло — не отпускало, и остаться в одиночестве в пустой огромной квартире Маянцева казалось мне совершенно невозможным.

Я вынула мобильный и позвонила Игорю. Он удивился звонку:

— Ты чего это зачастила, Варвара? Опять информация нужна? Больно много у тебя знакомых сидельцев, не находишь?

— Не нахожу. Ты мне лучше вот что скажи. Информация по Невельсону — точная? Не могло быть какой-то ошибки?