Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Юлий Гарбузов.
7 декабря 1999 года, вторник.
Стихи
Цигани
Ой, роси та тумани
На трави полягли,
А табором цигани
На ярмарок ішли.
Ой, ле́ле, ле́ле, ле́ле,
Сайна́рі нуріда́
Шила́ли лібаре́ла
Гей, ши́ла валанда́!
Свої намети драні
Напнули за селом,
І співи полум’яні
Гайнули над Дністром.
Ой, ле́ле, ле́ле, ле́ле,
Сайна́рі нуріда́
Шила́ли лібаре́ла
Гей, ши́ла валанда́!
Візьміть мене, цигани,
По світу мандрувать
І пісню полум’яну
Навчіть мене співать.
Ой, ле́ле, ле́ле, ле́ле,
Сайна́рі нуріда́
Шила́ли лібаре́ла
Гей, ши́ла валанда́!
Ой, роси та тумани
На трави полягли,
А табором цигани
На ярмарок ішли.
Ой, ле́ле, ле́ле, ле́ле,
Сайна́рі нуріда́
Шила́ли лібаре́ла
Гей, ши́ла валанда́!
Юлій Гарбузов
14 вересня 1984 року, пʼятниця
Харків, Україна
Козацька пісня
Над водою біля броду
Туман розстилався,
А додому із походу
Козак повертався.
Їхав полем козаченько
На воронім коні,
Чорновусий, молоденький,
Та вже сиві скроні.
А у полі край дороги
Жниці жито жали,
Привіталися до нього,
Про долю спитали.
— Ой, лихая, молодиці,
У козака доля.
Стогне батько у в’язниці
В турецькій неволі,
Брат загинув, поховали
Ненечку без мене
Та за нелюба віддали
Мою наречену.
Краще б мене порубала
Татарва погана
Або в полі наздогнала
Куля бусурмана.
І сказали йому жниці:
— Годі сумувати.
Хто ж батенька із в’язниці
Буде визволяти?
Над водою біля броду
Туман розвіявся,
До наступного походу
Козак готувався.
Юлій Гарбузов.
Пекло
Блукав я лісом
Учителів там мордували
І смажили з усіх боків,
Що учням жити не давали
І ставили їх за скотів.
Юлій Гарбузов.
Візит до пекла
Я йшов додому напідпитку
В кутку побачив я Чахниста
І Аппака, та ще й Бурмістра
Ножницьку бідну катували:
На спині різали стрічки
Та паском добре лупцювали,
І садовили на шпильки.
Учителів там мордували,
Та батогами так шмагали,
Та нагаями з матюками
Із пекла виперли мене.
Юлій Гарбузов
Вовкулаки
Взявши діда за долоню,
З ним онук заговорив,
Як у відеосалоні
Він фільм жахів подививсь.
— Там, дідусю, вовкулаки,
Перевертні, упирі
Мають ікла, мов собаки,
Та звірячі пазурі.
Видирають пазурами
Вони нутрощі з грудей
Та висмоктують ночами
Кров у праведних людей…
Жах, та й годі! Що й казати –
Небезпечні, мов чума.
Як я радий був дізнатись,
Що насправді їх нема!
— Некмітливий ти, хлопчисько, –
Сивий дід відповідав. –
Я ж на власні очі зблизька
Їх чимало розглядав.
Ледве видерся з ротяки
У подібного мерця…
Правда й те, що вовкулаки
Не вмирають до кінця.
Слід за ними пильнувати,
Бо, отямившись, вони
Можуть знову повставати…
Із-під кремлівської стіни!
Юлій Гарбузов
1990 рік
Харків, Україна
Шлюз
Научно-фантастический роман
Бабушкин шкаф (Часть первая)
Пролог
Минувшей ночью разбомбили электростанцию и металлургический завод. Все, что не успели эвакуировать, превратилось в безобразные груды покореженного металла, осколков стекла, обугленных досок, щепок, кирпичного и бетонного крошева, сажи, пыли и прочего мусора, беспорядочно громоздящегося на местах еще вчера работавших предприятий. Старая аптека на перекрестке Горновой и Коксовой улиц тоже была разбита. Среди ее дымящихся руин копошились люди, выискивая из того, что волею Всевышнего уцелело при бомбежке, все, чем можно было поживиться.
Одна бомба угодила в дом на Коксовой, через дорогу напротив окон Анны Емельяновны Слободянюк — моей бабушки по отцовской линии. В том злополучном доме жила одинокая старуха — Бронислава Яновна Лубенецкая. Соседи кое-как вытащили из-под обломков ее обезображенный труп и похоронили тут же — во дворе, просто так, без гроба, завернув тело в тряпье, найденное в развалинах ее некогда добротного дома. Из досок наскоро сколотили крест. Пожилой сосед принес немного черной краски, написал на кресте: «Лубенецкая Бронислава Яновна» и установил его на могиле усопшей. На мало-мальски уцелевшие остатки имущества бедной старухи находчивые соседи накинулись, словно стервятники на падаль, и тут же растащили все до нитки. Кирпичный сарай, стоявший в глубине двора, судьба пощадила. Там старая Лубенечиха хранила дрова и уголь, которые соседи тоже бесцеремонно выбрали — не пропадать же добру. Дверь и единственное окно с рамой практичные люди незамедлительно выворотили и унесли. Сарай остался пустой, если не считать старого, никому не нужного массивного шкафа, в котором гамузом валялся никого не интересующий хлам.
Взрывом бомбы, оборвавшей жизнь несчастной Брониславы Яновны, напрочь вышибло и фасадные окна дома моей бабушки. А на дворе сентябрь, вот-вот холода начнутся. Застеклить бы. Но где сейчас стекла достанешь?
В Елизарово второй день безвластие. Твори, что хочешь — никто ни за что не в ответе. Ни тебе милиции, ни прокуратуры, ни суда. Никакой власти. Кто сильнее, тот и прав. Откуда-то у людей появилось оружие, и они все смелее пускали его в ход — каждый по своему усмотрению. Стало страшно выходить на улицу не только ночью, но и средь бела дня. Выходя из дому, никто не был уверен, что благополучно в него вернется.
По городу рыскали алчные мародеры в поисках уцелевших магазинов, складов и баз, а также домов и квартир, оставленных эвакуированными и еще не успевших подвергнуться варварскому разграблению. Растаскивали все, что только можно было унести в свои берлоги. О том, что при очередной бомбежке они также могут быть превращены в кучи мусора, никто и думать не хотел. Каждому казалось, что это горе не для него. При дележе награбленного порой вспыхивали безобразные скандалы, часто кончавшиеся жестокими драками, стрельбой и беспощадными убийствами. Власти-то никакой — наши войска вчера оставили город, а немецкие пока что не вошли, полагая, что здесь все еще наши. Раздолье для уголовников, число которых росло, как на дрожжах. Они нагло бесчинствовали днем и ночью, бесцеремонно врываясь в чужие квартиры, грабя и убивая граждан, лишившихся элементарной защиты. Девушкам и молодым женщинам стало смертельно опасно показываться на улице. Даже дома они не чувствовали себя в безопасности и прятались по сараям и погребам. Случаи изнасилования учащались с каждым днем, с каждой ночью. Преступления превратились из исключения в повседневное явление.
Человеческое общество в отсутствие силового контроля и угрозы адекватного наказания превращается в звериную популяцию и начинает жить по жестоким законам джунглей. Издревле многие пытались облагородить род людской: пробудить в каждом совесть и любовь к ближнему, объединить представителей разных религий, взглядов, убеждений, рас и наций, но до сей поры подобные
