Подождав немного дальнейших объяснений невиданного чуда и недождавшись, Мышильда благоговейно прошептала:

— Иннокентий Павлович, ты талантище.

Услыхав любимое слово, Михаил Степанович крякнул, а затемспросил:

— Когда мы будем переносить Иннокентия Павловича?

— Куда? — ласково поинтересовалась я.

— Как куда? На его жилплощадь, которую он в настоящиймомент снимает.

— А вы в настоящий момент что снимаете? — сехидством задала я каверзный вопрос, эгоизм и черствость предпоследнего менявозмущали.

— Но как же… — растерялся он, а я рявкнула:

— Марш в шалаш!

— У меня же насморк, — обиделся Михаил Степанович.

— Вы бы сходили к хозяйке Иннокентия Павловича, —с легкой укоризной заметила Мышильда. — Да перенесли бы сюда вещипострадавшего.

— Вот это верно, — кивнул Евгений. — Меставсем хватит. Устроимся то исть в лучшем виде.

Вскоре Иннокентий дремал на широкой постели в бывшеймаменькиной спальной и вовсю наслаждался ролью умирающего. Я сидела у одра,держа его за руку, Мышильда сновала туда-сюда, выполняя пожелания больного, аМихаил с Евгением в кухне разговаривали шепотом. Улучив момент, когда мыостались одни, Иннокентий, приподняв голову с подушки, сказал зловеще:

— Лиза, на меня было совершено нападение.

Стало ясно: Иннокентий так увлекся, что начал переигрывать.Я нахмурилась, чтобы он не очень-то фантазировал.

— Эти люди опасны, — не обращая внимания на моисведенные у переносицы брови, продолжил Иннокентий.

— Какие люди?

— Откуда мне знать, Лизок, если они не представились?

— Расскажи по порядку, — попросила я. Он вздохнули начал:

— После обеда я поехал к своему знакомому ГаршинуАлександру Викторовичу, мы вместе учились, помнишь, прошлым летом он ещезаезжал к нам… — Александра Викторовича я помнила и потому кивнула. — Онсейчас в прокуратуре и мог бы помочь… Вот я и поехал. Мы немного поговорили, апотом решили встретиться в шесть вечера, чтобы посидеть и вспомнить, таксказать, студенческие времена. В шесть поехали к нему домой, его супруганакрыла на стол, в общем, я пробыл у него чуть больше двух часов, а потомотправился сюда. В двух кварталах от дома Александра меня вдруг остановиликакие-то личности.

— Как? — удивилась я. — На машине остановили?

— Машину я оставил возле дома Александра, так как выпили не мог сесть за руль. Александр собирался вызвать такси, но я просил его небеспокоиться, погода прекрасная, и мне не мешало немного пройтись. — ИннокентийПавлович, видимо, решил проветриться, дабы не раздражать меня запахомконьяка. — Вот как раз тут они и появились.

— Ограбили? — ахнула я.

— Ничего подобного, — голос Иннокентия сталсовершенно зловещим. — Спросили: «Ты куда свой нос суешь?» Один ткнул меняв грудь, а второй ударил в коленную чашечку, потом сказал: «Смотри, сиди тихо»,и оба исчезли.

— А куда ты свой нос сунул? — растерялась я.

— Как куда? — возмутился Иннокентий. — А моиизыскания?

— В области чего?

— В области этого… Мотыля и Боцмана.

— Как же они об этом узнали?

— У таких типов везде свои люди.

— Даже в прокуратуре? — ахнула я. Услышав этослово, Мышильда сунула свой нос в комнату и спросила:

— Кто поминает всуе сие заведение?

— Вот, — ткнула я пальцем в Иннокентия. —Послушай, что он рассказывает.

Мышильда послушала, минут десять разглядывала потолок, потомсказала:

— Ну, ничего опасного он накопать не успел, иначе быребята нас не пугали, а просто… успокоили, одним словом.

Я опять ахнула, а Иннокентий побледнел.

— И ты можешь говорить об этом так спокойно?.. —спросил он в ужасе.

— Могу и беспокойно, — кивнула Мышильда. — Влюбом случае носиться по городу ты некоторое время не сможешь, а здесьнаходишься в полной безопасности.

Иннокентий недоверчиво посмотрел на меня, потом на Мышильду,потом опять на меня и затих.

Через полчаса мы совещались на терраске.

— Его машину перегоним сюда завтра, — сказалая. — Ничего с ней за ночь не сделается. А у нас с тобой на сегодня одназадача: выследить троюродного и лишить его обеих ног.

Сестрица согласно кивнула, и мы отправились на пустырь.Засаду устроили в зарослях терновника. Крапивы здесь, как ни странно, быломногим меньше, и мы обосновались почти с удобствами. Место выбрали оченьудачно, весь пустырь, а главное, разлюбезный наш фундамент как на ладони, а насзаметить практически невозможно. Тесно прижавшись друг к другу, мы, соблюдаяосторожность, сидели в абсолютном молчании и вскоре смогли насладиться трелямисоловья. Из-за него сидение в терновнике показалось приятным и совершенно неутомительным: полтора часа прошли незаметно.

Через полтора часа совсем рядом, там, где был проход сулицы, хрустнула ветка. Мышильда нервно сжала мою ладонь, а я вытаращила глаза.Темной тенью справа возник силуэт мужчины. Он постоял, прислушиваясь иприглядываясь, потом шагнул в сторону шалаша. Никого не обнаружив там,огляделся. На спине данной личности висел рюкзак с притороченной лопатой,черенок отчетливо выделялся на фоне звездного неба. Успокоившись, наш врагшагнул к фундаменту. Мышильда хотела подняться, но я остановила ее, прошептавна ухо:

— Пусть копать начнет, чтоб в дыру не успел смыться.

Троюродный бродил в стороне флигеля, высчитывал шаги,осторожно светя себе фонариком под ноги, и наконец взялся за лопату.

— Идем, — шепнула я и уже было приподнялась, кактут же замерла в недоумении.

Справа вновь возник силуэт, он не мог принадлежать ниЕвгению, ни Михаилу, ни тем более пострадавшему Иннокентию. Выходит, утроюродного имелся сообщник. Не успели мы, переглянувшись с Мышильдой, освоитьсяс этой новостью, как в поле зрения возник еще один силуэт, а потом и еще. Мысочли за лучшее затихнуть и притвориться, что нас здесь нет. Увеличениечисленности наших противников делало борьбу с ними в настоящий моментневозможной. И тут случилось нечто совершенно неожиданное. Три силуэта сошлисьвозле фундамента, и мужской голос тихо, но достаточно отчетливо произнес:

— Черт, куда же он делся?