Я хотел встать с дивана, чтобы начать осуществлять задуманный план, но почему-то не смог — диван меня словно удерживал невидимыми присосками. Ладно, можно и сидя. Повернулся к женщине — как же ее зовут, называла она свое имя или нет? И тут услышал шаги в коридоре — Алекс вернулся, я не успел.

Дверь в комнату медленно открылась. Женщина засмеялась. Я судорожно стал придумывать объяснения. Алекс появился на пороге, в руках он держал какую-то нереально огромную бутылку водки. Как же мне объяснить?…

— А, привет! — Он улыбнулся женщине — не мне, а именно ей. — Ты уже здесь?

— Ага! — Она весело ему подмигнула. — Успела, как видишь, раньше тебя.

— Вижу, вижу! — Он бухнул бутылку — да нет, бутыль вроде тех, в которых развозят питьевую воду, — на стол. — Выпьем?

— Не откажусь. — Женщина пересела с дивана на стул возле стола, на другой сел Алекс. Он разлил водку по стаканам — когда он успел их принести? Они выпили, не обращая на меня ни малейшего внимания.

Я хотел встать, возмутиться. Я хотел встать и присоединиться к ним. Но диван не отпускал, просто не давал пошевелиться. Тогда я с силой рванулся — и открыл глаза. Передо мной стоял Алекс и с интересом меня разглядывал. В руке у него была бутылка водки — обыкновенная бутылка, вполне нормальных размеров.

— С добрым утром! — Алекс добродушно рассмеялся.

— Ты? Черт! — Я потер лоб, плохо соображая. — Ты один?

— В смысле, один?

— Женщина… — Я оглядел комнату.

— А! Так ты же сам отказался. Но если хочешь, можно ей позвонить. Уверен, она не откажется прийти. Вообще я рад, что ты наконец… — Он вытащил из кармана телефон. — Звонить?

— Нет, подожди! — Я опять потер лоб, тряхнул головой — мысли никак не хотели приводиться в порядок, и туман не рассеивался. — Откуда ты ее знаешь?

— Ну… я уже не помню, познакомились где-то. Где же? — Алекс задумался.

— В библиотеке? — подсказал я.

— Почему в библиотеке? — Он озадаченно на меня посмотрел.

— Она работает в библиотеке.

— С чего ты взял? Ни в какой не в библиотеке! В магазине она работает. Ну да, там, наверное, я с ней и познакомился, не помню, да и какая разница? Так что, звонить?

— Не надо.

Я поднялся — диван легко меня отпустил, прошелся по комнате, вдохнул воздух, медленно, дегустируя, его выдохнул: никаких посторонних примесей, указывающих, что здесь была женщина. Сон, просто сон, дурацкий, нелепый сон.

— Ладно, как хочешь. — Алекс покрутил в руке бутылку. — Где будем квасить, здесь, — он кивнул на стол, — или пойдем на кухню?

Только не здесь! Здесь они пили во сне без меня — нельзя допустить повторения, и так слишком много их в последнее время. Нет, здесь не хочу! Как же я буду здесь ему рассказывать… мне все будет казаться, что он в сговоре с женщиной, что и так обо мне все знает и, слушая мои излияния, надо мной смеется. Впрочем, рассказывать и так не хочется, и думать об этом не хочется, и пить совершенно не хочется.

— На кухне удобней.

— На кухне так на кухне.

Мы вышли из комнаты, я плотно прикрыл дверь — все не мог отделаться от ощущения чужого присутствия, все тяготился им и оттого тяготился и Алексом. Он, видимо, это почувствовал, стал вести себя скованно-нахально. Как только мы пришли на кухню, распахнул холодильник, нарочито грубо прокомментировал его содержимое — скудное и не годящееся для закуски. Нашел в конце концов два помидора и яблоко, все это порезал дольками, разложил на тарелке, открыл бутылку.

— Тащи стаканы! — паясничая, делая ударение на последнем слоге, приказал он.

Я достал два стакана из шкафчика, поставил на стол, он их живо наполнил, почти до половины, вручил один мне:

— Выпей, станет легче.

И опять повторение, совсем недавно — вчера — вот так же меня поили. Тот человек поил, который потом хотел убить… Нет, вероятно, все же не хотел, она права, эта женщина.

— Давай, залпом!

Я послушно выпил — опять послушно. Алекс заботливо протянул мне ломтик помидора.

— Ну а теперь рассказывай.

Не хотелось мне ничего рассказывать, совсем не хотелось. Тем более Алексу — тогда именно он первым поднял тревогу, именно благодаря ему я загремел в то заведение. Слишком заботливый друг.

И потом так старался, такое участие принял в моем возвращении к жизни. Нет, нельзя ему ничего рассказывать, кому-кому, а ему точно нельзя. Да и никому из близких нельзя: незамедлительно примут самые решительные меры.

— Рассказывать нечего. Все очень просто: надоела мне такая жизнь, надоело быть курьером, вот и решил послать все к черту…

— То есть как это? Нет уж, ты это оставь!

— Уже оставил. Прогулял сегодняшний день, потом одумался и оставил. Завтра снова выхожу на работу.

— Правильно! — Он искренне обрадовался и налил еще водки. — За разумное решение?

Мы снова выпили. Алекс задумчиво на меня смотрел, мне показалось, что он хочет что-то сказать, но не решается: то ли не знает, как я к этому отнесусь, то ли считает преждевременным.

— Слушай, — наконец сказал он, достал сигарету, закурил. — Эта твоя почтово-курьерская деятельность не навсегда ведь, это временно, пока окончательно не поправишься.

Вот оно что, он, оказывается, утешать меня решил, а я-то подумал, у него бог знает какая мысль.

— Знаю, что не навсегда, но от этого не легче.

— Выздоровеешь и снова сможешь делать то, что делал раньше. Ты, кстати, не… так, в виде пробы, — он смутился, опустил глаза, — не пытался к компьютеру… — и замолчал, испугавшись крамольного слова.

— Что ты! Конечно нет! — возмутился я.

— А мысли не возникали? Ну, там, что уже можно?

— Что ж я, сам себе враг? — Я чистым взглядом посмотрел ему прямо в глаза — не подловит, пусть не надеется.

— Потому как мог быть и другой поворот, — пробормотал он себе под нос. — Но если не пытался, то… Ладно, оставим. Но ты точно ничего не хочешь мне рассказать?

— Нечего рассказывать, я же говорю.

— Не знаю, не знаю. — Алекс покачал головой. — Вид у тебя был… Да и сейчас еще…

— Какой такой вид? — прикинулся я.

— Сумасшедший, вот какой! Я и подумал, может, ты с компьютером… какие-нибудь хухры-мухры… И если так…

— Да нет же! — вышел я из себя. — Ничего такого! Я с тех пор ни разу… да и где? Мой комп у тебя.

— Тоже мне проблема! — Он натужно рассмеялся. — А в голове, я имею в виду, в уме, про себя, не думал… не вычислял, ну, там чего-нибудь?

— Не вычислял.

Он недоверчиво покачал головой, пожал плечами.