— Это значит, Ксюнечка, что твое еще впереди!

К дому Горского я подъехала ближе к ночи, заранее предупредив отца, чтобы не волновался. Он встречал меня на пороге, стоя в домашней одежде, несмотря на холод. А как только подошла ближе — крепко обнял.

— Приехала! Я так рад! Как долетела? — он взял мой чемодан и повел за собой в дом.

— Все хорошо. Как ты? Где мама? — стягивая в прихожей шапку, спросила отца.

— Я уговорил ее лечь пораньше. Катюша, конечно, сопротивлялась, хотела тебя дождаться, но ты же знаешь, я умею убеждать, — по-доброму подмигнул мне Горский.

В искренности его чувств я уже давно не сомневалась. Пугало их проявление. Горский не умел проигрывать и принимать чужое мнение. Одно его вмешательство в мои отношения с Черниговским чего стоило. Конечно, Лерой утверждал, что задумка была исключительно его, но ведь и отец не отказал в помощи, не остановил. Но это все в прошлом. Как бы тогда отец не поступил, Тимур сделал свой выбор сам.

— Ты прав, маме нужно выспаться. Да и тебе! Вон какие синяки под глазами. Тоже мне жених, — Горский выглядел задумчивым и уставшим.

— Я не мог не дождаться тебя, дочка. К тому же у меня есть одна просьба, — мне не показалось, отец был чем-то обеспокоен. — Мне нужно, чтобы ты немного задержалась в городе.

— Зачем?

— Хочу часть активов переписать на Тимошку, — неуверенно произнес отец.

Чем занимался Горский в прошлом я прекрасно знала. И еще тогда, когда пару лет назад он решил выйти из подполья и открыть честный бизнес, я чувствовала, что нам это аукнется. Таких как Горский просто так не отпускают. Он чересчур много знал и имел слишком большое влияние.

— Что-то случилось? Проблемы? — волнение мурашками пробежало по коже.

— Нет, Ксюша, никаких. Но так надо. Я потом все объясню подробно. Задержишься? — и снова этот пронзительный взгляд.

— После свадьбы у меня защита в универе, так что я и так в городе до среды.

— Мне нужна еще неделя- максимум две, — Горский понимал, что я не смогу. Это долго. Слишком. — Не переживай, Тимошка с Жюли, с ним все будет хорошо.

— В Жюли я не сомневаюсь, — поспешила все объяснить, — но она — не мама. Я не могу так надолго оставить сына одного.

— Неделя, Ксюша! Всего неделя, — продолжал настаивать Горский. — Если не уложимся — привезем Тима сюда. Договорились?

— Хорошо, — понимала, что спорить с отцом бесполезно. — Но будет лучше, если ты уложишься в срок.

В доме Горского у меня уже давно была своя комната и сейчас, проходя к ней вдоль гостиной, а затем, поднимаясь по лестнице на второй этаж, я смогла рассмотреть дом. С тех пор, как я была тут в первый раз, он сильно изменился. И тому заслуга моей мамы, теперь уже полноправной здесь хозяйки.

Отец долго искал свою Катю. Ни один месяц, и даже не два. Соболев умело заметал следы, когда перевозил ее из одного места в другое в надежде спрятать. Но отец все же нашел. А потом просто не смог отпустить. Как он уговорил Соболева дать маме право самой распоряжаться своей жизнью, я не знала. Но факт остается фактом, мама выбрала отца, оформила развод с отчимом, а сам Соболев, наспех продав свой бизнес, уехал строить новый в столицу.

Именно ради мамы Горский завязал со своими прежними делами. Только для нее он приглашал лучший врачей и ездил с ней по самым передовым реабилитационным центрам. Ровно год у него ушел на то, чтобы мама начала потихоньку говорить и еще один, чтобы она встала. И я была ему безумно благодарна за это. Хотя долгое время не могла понять, почему усилия Соболева оказались тщетными, а у отца все получилось. Но Горский всегда отвечал на мой вопрос просто:

— Это не я ей помог, не врачи. Это, Ксюша, просто любовь и ее яростное желание жить.

Меня раздирали противоречивые чувства. Безусловно, счастье мамы и ее здоровье перевешивали на чаше весов! Но понимание, что ради своей любви отец пошел на все, а мою так хладнокровно убил, неприятно грызло внутри. Простить! Я обещала себе его простить!

С самого утра в доме царила суета. Родители хоть и решили узаконить свои отношения в тихом семейном кругу, но, видимо, оба слишком долго этого ждали, а потому никак не могли остановиться. Горский носился за рабочими, украшающими гостиную живыми цветами, и все ему казалось, что их недостаточно. Мама проверяла привезенные закуски и переживала, что их может не хватить. А я… Я бегала за ними и пыталась успокоить обоих.

Уже позже, когда паника отступила, я тихонько сидела в маминой комнате и смотрела на ее преображение. Прическа, макияж, такое нежное, струящееся платье и она, такая счастливая и здоровая. Почти. Она все еще большую часть времени проводила в кресле, а вставала и передвигалась с опаской и неуверенно. Но ее глаза искрились жизнью, а улыбка, такая родная и искренняя, не покидала ее лицо. Сегодня она была самой очаровательной и прекрасной невестой на свете.

— Ты самая красивая, — прошептала маме, когда та подъехала ко мне и взяла за руку. — Я так люблю тебя, мама.

В уголках ее глаз заблестели слезы и я поняла, что сейчас не время.

— Нам пора выходить, пока папа не передумал и не сбежал, — попыталась перевести тему в более легкое русло, но мама не отпустила моей руки.

— Прости меня, доченька! Если сможешь, прости за все. Я так много ошибалась в этой жизни и не замечала, как от этих ошибок страдала ты. Больше всего на свете мне хочется, чтобы ты была счастливой, — она крепко сжала мою ладонь, а мне хотелось прижаться к ней и обнять, если бы не ее волшебное платье.

— Пообещай мне, Ксюша, что не будешь спешить, — продолжила мама. — Пожалуйста. Не повторяй моих ошибок. В браке любить должны оба. Теперь я это точно знаю.

В небольшой, но пышно оформленной гостиной уже собрались люди. Горский стоял в самом центре в идеально сидящем черном смокинге с белым воротничком и то и дело сжимал в руках маленький букет из белых роз. Безусловно, он волновался. Это была его первая и последняя свадьба. Заметив нас, его пронзительный голубой взгляд, выражающий в эти мгновения целую гамму непередаваемых эмоций, приклеился к хрупкой фигуре мамы. Глаза в глаза, сердце к сердцу.

Рядом с Горским я не сразу узнала Лероя. Привыкла видеть его в джинсах, футболках и толстовках, с взъерошенными волосами. Сейчас же передо мной стоял совершенно другой человек. Серый костюм по фигуре подчеркивал его уверенность и серьезность, аккуратно уложенные волосы в купе с его выразительным, внимательным, но таким теплым взглядом придавали ему очарования и приковывали все женское внимание к себе. И пока Горский вез маму к импровизированному алтарю, Лерой подошел ближе и, нежно приобняв, оставил на моих губах легкий и невесомый поцелуй.

— Ты прекрасна, — прошептал мне на ухо Амиров. А в голове все перемешалось. Мамина просьба, мои чувства, его голос… Мне нужно было что-то ему ответить, поддержать разговор, но вместо этого я просто улыбнулась и позволила отвести меня на наше место. Начиналась церемония.