А мне в этот день ну совершенно не хотелось с ним ругаться. Пока все были увлечены новым конструктором Тимошки, тихонько подошла к отцу и, обняв за плечи, прошептала:

— Я тебя все равно люблю. Давай мириться?

Горский от неожиданности слегка дернулся, а затем направил на меня свой ледяной взгляд, в глубине которого я отчетливо увидела искорки счастья. Мой упертый отец меня давно простил, как и я его.

— Мама, мама! — от примирения с отцом отвлек Тимошка, дергая меня за край блузки и улыбаясь своей беззаботной улыбкой. — Папа приехал!

С огромной коробкой в руках Тимур стоял на пороге гостиной и с издевкой смотрел на Реми. Да, вечер предстоял непростой!

Спустя пару часов, когда мы с Жюли накрыли на стол, а аниматоры закончили развлекать гостей, мы все собрались на веранде нашего небольшого домика на окраине Парижа. Тимошка суетился в нетерпении задуть свечи на торте. Реми с умилением смотрел на него и, обнимая свою Жюли, могла с уверенностью сказать, представлял своих будущих карапузов. Папа что-то постоянно подкладывал из еды в мамину тарелку, а та абсолютно счастливым взглядом смотрела то на меня, то на внука, то гладила по щеке Горского. Тимур крепко держал меня за руку, безмолвно обещая, что отныне так будет всегда.

Раскладывая по тарелкам гостей торт, я не сразу заметила входящий вызов на мобильном, а потому, практически не глядя, ответила на звонок.

— Привет, Ксюша, — раздался до боли любимый голос друга и моего ангела-хранителя. — Я помню, что обещал не звонить. Прости, только хотел поздравить Тимошку с праздником.

— Привет, — дрожащим от поступающих к горлу слез голосом ответила Лерою.

Наш последний разговор был очень тяжелым. Мы долго просили друг у друга прощение: Лерой — за любовь, я — за ее отсутствие. Я искренне благодарила друга: за спасение, за дружбу, за его крепкую спину, которой он долгие годы защищал меня от невзгод. Он надрывно просил отпустить. И я отпустила. Сквозь слезы и дикую тоску по нему.

Больше двух месяцев не слышала его голос, не видела его и не знала, где он был все это время. Я скучала. Дико. Неистово. Но понимала, что так надо ЕМУ!

— Я так рада тебя слышать.

— И я, Ксюш, тоже!

— Как ты?

— Я справлюсь, Ксюш. Обещаю.

Короткий разговор ни о чем, и вот уже трубка в руках у Тимошки. Моему мальчику повезло больше: его разговор с Лероем будет гораздо длиннее моего.

— Фу, что это? — поймала себя на мысли, что пока говорила с Амировым, съела что-то не то.

— Это торт, Ксюх, — как ни в чем не бывало ответил Тимур. — Лимонный с миндалем, как ты любишь.

— По-моему тебя обманули! — стараясь не привлекать внимания, шепнула Тимуру на ухо. — Пахнет какой-то гадостью. Дай-ка мне лучше вон ту аппетитную профитрольку!

— Ксюх, она с уткой, — в полный голос воскликнул Черниговский, а потом чуть тише добавил. — Мы их для Горского готовили. Ты же не ешь такое.

— Давай ее сюда! — уверенно ответила Тимуру, поймав на себе недвусмысленный взгляд Реми и его широченную улыбку.

Конец