Дыхание срывалось. Глаза с трудом различали хоть что-то вокруг. Но ни он, ни я уже не могли остановиться.

Побег Ксюши стал спусковым механизмом. Мы сорвались. Наказывали друг друга и самих себя. До хруста, крови и нестерпимой боли! В том, что она сбежала, мы были виноваты оба! А потому не скупились на удары и не жалели себя.

— Вы что творите? — отчаянно прорычал Горский мне в ухо, с дикой силой обхватив локтем под горло и оттаскивая в сторону от Амирова.

Как и я весь в крови, Лерой неистово вырывался из лап подоспевших парней из охраны, продолжая наносить мне удары, правда, уже взглядом. Тяжелым. Ненавидящим. Убийственным.

— Господи, Тимур, не надо! Не повторяй наших с Федором ошибок. Остановись! Это путь в никуда, — продолжал внушать Горский, сдерживая меня из последних сил. — Вы сейчас ей нужны оба! Оба! Слышишь меня?

И я услышал.

— Продолжим, когда найдем ее, — сплюнул излишки крови и посмотрел на Амирова. — Коля, прав! От нас двоих Ксюше будет больше толку!

— Толку? — разбитыми в хлам губами ухмыльнулся Амиров, отчего его лицо приняло дьявольские очертания. — Какой от тебя толк? А? Ты же только разрушать и умеешь! Появляешься в ее жизни на долбанные мгновения и к чертям все сносишь под корень!

— Баста! — громом разразился Горский. — Хватит! У меня дочь пропала! Три минуты даю, чтобы оба привели себя в порядок.

Резко отпустив меня, он развернулся и, не дожидаясь ответа, направился в сторону своего кабинета. У самой двери остановился и, убедившись, что мы не сдвинулись и с места, процедил:

— Зря тратите время! Осталось две минуты! Или я решу сам вашу дилемму, отстрелив обоим по мешающему думать башкой органу!

В таком состоянии Горский даже мне внушал страх и доверие к каждому его слову. Амиров тоже понимал, что Коля не шутил. Быстро умывшись над одной раковиной в ближайшем туалете, ровно в срок мы зашли в кабинет.

Мы искали Ксюшу повсюду. Обзвонили всех: Миронова, друзей из прошлого и маломальских знакомых из универа. Нашли таксиста, который отвозил Ксюшу до Стального, но по ее просьбе высадил на полпути. Люди Горского отыскали кафешку, где она сидела ни один час, но к моменту приезда ребят вновь убежала.

За окном давно рассвело. Утро, мать вашу! Но тщетные поиски ни на метр не приблизили нас к Ксюше.

Каждый чувствовал, что ее побег был так или иначе спровоцирован Ермолаевым, но найти взаимосвязь никак не удавалось до тех пор, пока Горский не получил распечатки ее телефонных звонков, а я не взломал пароль на мобильном.

— Звони деду, Тимур! Говори, что я на все согласен. На все! Понял? — метался по кабинету, словно раненый зверь в клетке, Горский.

— По телефону старик обманет или вновь начнет требовать привезти Тима. Есть другой вариант, — рассуждал в ответ. — У Ермолаева днюха сегодня. Приеду один под предлогом, что хочу помириться. Он впустит без лишних вопросов. А там уже видно будет: у него Ксюша или нет.

— Поезжай, — согласился Горский. — Только прошу без самодеятельности. Если дочь у него — сообщаешь мне! Дальше действовать буду сам. Это понятно?

— Да!

— Я поеду с ним! — вставил свои пять копеек Амиров.

— Издеваешься? — осадил его. — В твое покаяние Ермолаев точно не поверит! Да и не нужно оно ему. Кроме того, при виде тебя старик явно заподозрит неладное.

— Плевать я хотел на это! Буду в машине значит ждать, — недоверчиво фыркнул тот.

Махнул на Лероя рукой, понимая, что очередной спор не стоил потраченного на него времени.

Дом Ермолаева встретил нас высоким и мрачным забором и тишиной. Выскочил из машины, напомнив Амирову, чтоб не светился лишний раз, и подошел к воротам.

— Тимур? — удивленный голос Семеныча, водителя и правой руки деда, встретил на входе. — Сколько лет! Неужели не забыл? Вот Юра обрадуется!

Пожилой мужчина искренне улыбался и приветственно хлопал по спине. Когда-то я доверял и ему, но сейчас отчетливо понимал, что тот не мог не знать о предательстве деда и его махинациях.

— Дома? — сухо спросил и, получив кивок в ответ, на одном дыхании преодолел расстояние от ворот до крыльца.

Там, за массивной дверью, я готов был увидеть все, что угодно. Но когда та с мерзким скрипом отворилась, в нос ударил запах чистящих средств, а передо мной с тряпками и швабрами стояли две молодые женщины в резиновых перчатках и спецодежде. В кои-то веки старик все же решил навести порядок в своем жилище.

— Здрасте, — сказала одна из них, осматривая меня снизу доверху.

— Дед где? — не теряя ни секунды, перешел сразу к делу. Но видя, что тетки лишь растеряно пожали плечами, плюнул и под их недоуменные взгляды пошел на второй этаж в сторону его комнаты.

Длинный мрачный коридор напоминал нелепую сцену из дешевого фильма ужасов. С каждым годом этот дом становился все более запущенным, унылым и обреченным. Нет, швабры и тряпки тут были бесполезны. Проклятый рассадник злости и горя требовал сноса и забытья.

Половицы поскрипывали под ногами, но я даже не старался быть тише. Хотел, чтобы дед наконец появился. Порывался скорее заглянуть в его чертово лицо и найти ответы.

Голос старика раздался внезапно, но оглушил весь дом. Он был в кабинете за закрытой дверью, но орал так, что, казалось, не было никаких преград.

— Будь ты проклята, сука! — надрывался старик. — Ты и твоя мать!

Поспешил к кабинету и, не раздумывая, дернул дверь, но та оказалась заперта.

— Неужели, ты думаешь, что свою вину сможешь искупить деньгами? Дура, ты Ксения! Непробиваемая бестолочь! — истеричный смех с гнусавыми нотками презрения заставил меня напрячься.

Она все же была там, с ним! И сейчас полностью в его сумасшедшей власти. С всей одури ломился в дверь, но та не поддавалась.

— Я уничтожу всех, кто дорог тебе и твоей чертовой матери, — продолжал вопить старик. — Я заставлю вас обеих пройти через те же круги ада, что по вашей милости прошел сам! Я сотру род Романовских с лица земли, обещаю! Вы гниль и смрад, отравляющий все вокруг.

На мгновение повисла тишина. Дед взял передышку. Но пугало другое: я не слышал моей девочки. Сознание раз за разом подкидывало жуткие картины происходящего, заставляя с новой силой ломиться в дверь и выкрикивать угрозы в адрес деда.

Дверь открылась внезапно и резко, так, что влетев в кабинет, еле удержался на ногах.

— Пришел, внучок? — ехидно спросил старик, но все мое внимание сосредоточилось на Ксюше.

Бледная, напуганная она сидела возле Ермолаевского стола, крепко вцепившись в стул пальцами, и смотрела в пустоту, не замечая моего присутствия.

— Ксюша, — выдохнул и бросился к ней.

— Стоять! — донесся в спину голос деда. — Если, конечно, не хочешь ускорить процесс.