– Кто у вас эксперт по бомбам? – ответил он.

– А что?

– Мне нужно с ним встретиться. Прямо сейчас.

23

Экспертом оказалась женщина. Хезер Барнфилд служила взрывотехником в Британской армии, пока не вышла на пенсию десять лет назад. Ее муж был из Канады, и именно сюда они решили переехать, чтобы встретить здесь закат жизни. Дом стоял на берегу озера Харрисон. От Ванкувера это место было всего в полутора часах езды, но по ощущениям – другая планета. Озеро окружали деревья, горы, свежий воздух. В воде отражалось небо – дрожащее, бликующее, совершенное. По поверхности проплывали лодки с развевающимися парусами. Из звуков были только крики птиц и порывы легкого ветра.

Большую часть пути Андертон говорила по телефону, пытаясь выведать информацию. Ей удалось узнать, что Майре Хупер был тридцать один год и она прожила в Ванкувере большую часть жизни. На три года она уезжала учиться в Калифорнию, шесть месяцев путешествовала по Европе. Больше из города она надолго не отлучалась. Последние три года она работала в отделе закупок в компании – импортере кофе. Полгода они с мужем жили раздельно, но бумаги на развод не подавали. То, что она продолжала носить фамилию мужа, заставило Уинтера предположить возможность воссоединения. Коуди ходил в начальную школу и не имел никаких проблем с учебой. Он получал хорошие оценки и неплохо себя вел. Занимался спортом и играл в школьных командах по футболу и баскетболу.

Они припарковались рядом со старым пикапом, который, судя по всему, прошел не меньше трехсот тысяч километров. Барнфилд ждала на крыльце с дымящейся чашкой кофе. Седые волосы были стянуты в пучок. Она носила очки в золотой оправе и очень походила на библиотекаря. Но, как известно, внешность обманчива. Род ее деятельности выдавала манера держаться – движения были экономными и точными. От проницательного взгляда карих глаз, казалось, ничего не могло ускользнуть.

Она помахала рукой и поздоровалась. Акцент говорил о принадлежности скорее к рабочему классу, нежели господствующему. Уинтеру он понравился. Британский акцент никогда не вызывал у него симпатии. Чуть хромая, она спустилась с лестницы поприветствовать гостей. Вместе с ней спустился и ее лабрадор. Приглядевшись, Уинтер заметил, что у нее не было левой ноги. Джинсы скрывали большую часть протеза, но ступни в сандалиях были разные. Одна – из плоти и крови, а вторая – из титана и латекса. Судя по тому, как она двигалась, ампутировано было все, что ниже колена.

Барнфилд поймала его взгляд.

– Это не то, что вы думаете. После того, как мы переехали сюда, я ехала на велосипеде и попала в аварию. Мой совет: если решите выйти один на один с автомобилем, убедитесь, что вы – за рулем грузовика. Ирония судьбы, в самом деле, – засмеялась она. – Тридцать лет проработала с бомбами и даже ноготь не сломала, и тут такое…

– Но это ее не остановило, – вставила Андертон. – В прошлом году Хезер бежала Ванкуверский марафон. Сколько ты денег смогла привлечь в фонд?

– Почти пять тысяч долларов. Но это все неважно. Главным достижением было то, что я пробежала быстрее Дейла. Я каждый день ему об этом напоминаю.

– А где Дейл?

Барнфилд показала на лодку посреди озера. Она была окрашена в голубой цвет и дрейфовала без малейших планов на движение.

– Он вот там. Говорит, что ездит на рыбалку, но никогда ничего не приносит. Думаю, это лишь отговорка, чтобы уехать от меня, – она повернулась к Уинтеру и протянула ему руку. – Хезер Барнфилд. Вы, должно быть, Джефферсон Уинтер.

Они пожали друг другу руки.

– Хотите кофе? Или чай?

– Мне кофе, пожалуйста. Два кусочка сахара.

– А тебе, Лора? Принести что-нибудь?

– Кофе, спасибо.

Барнфилд начала подниматься по лестнице, держась за перила, чтобы минимизировать нагрузку на поврежденную ногу. На крыльце стояли два кресла, повернутых в сторону озера, и маленький столик между ними. Вид был потрясающий. Если бы Уинтер решил осесть, то выбрал бы похожее место. Проведя здесь всего пять минут, он уже ощущал, как успокаивается ум и сердцебиение. Он прошел за ней в уютную, аккуратную кухню. Везде был порядок, все поверхности сверкали чистотой. Лабрадор вошел вслед за ними и направился прямо на свою лежанку в углу.

Единственное, что напоминало о прошлом роде деятельности Барнфилд, – фотография в рамке на стене. Она стояла в окружении утомленных боем солдат. Слепящее солнце и песок давали понять, что фото сделано очень далеко от Канады. С учетом ее возраста, это мог быть Ирак или Афганистан. На фото она была единственной женщиной ростом на голову ниже всех остальных, но не было никаких сомнений, что она была на своем месте. Подойдя к Уинтеру, Барнфилд подала ему кофе.

– Афганистан. Ноябрь 2001 года, – пояснила она. – Интересное было время. Сразу после теракта в Нью-Йорке 11 сентября. Все еще ждали, что пыль уляжется. Двоих уже нет, взорвались на самодельных взрывных устройствах. Как только мне хочется пожалеть себя, это фото напоминает мне, что есть вещи гораздо страшнее, чем потерять ногу.

– У меня есть к вам вопросы, – сказал Уинтер.

– А я-то думала, вы из вежливости заехали, – слабо улыбнулась Барнфилд и тут же взяла профессиональный тон. – Значит, ваш Взрыватель снова активизировался. Что-то он рановато в этом году.

– Да. Вы участвовали в расследовании первых трех убийств?

– Да, – кивнула Барнфилд. – И ожидаю, что меня пригласят и на этот раз. Думала, что звонок Лоры как раз по этому поводу. Сейчас во всех новостях только и говорят, что о последнем убийстве.

Уинтер помедлил, видя, что на него пристально смотрит Андертон. В машине он рассказал ей свою теорию, и она сочла ее вполне рабочей. По крайней мере, точно стоящей того, чтобы приехать сюда и протестировать ее.

– Устройство его бомб достаточно необычно, – осторожно начал он.

– Безо всяких оговорок, эти бомбы очень необычные. Сотрудники полиции – эксперты по отпечаткам пальцев, и у всех людей они разные. А у взрывателей вместо отпечатков пальцев – бомбы. У всех у них есть свои любимые материалы и техники. Поставьте рядом две бомбы, и я скажу, сделал их один и тот же человек или нет.

– Предполагаю, что на продумывание устройства уходит много времени и сил?

– Без понятия. Создатели бомб очень гордятся своими произведениями. Если подумать, это больные люди. У бомбы одна цель – убивать и калечить. Других нет.

– А если бы была другая цель? Например, спасти жизнь?

Барнфилд нахмурилась.

– Ирландская армия иногда предупреждает о том, что планирует взрывы, чтобы расчистить территорию вокруг. Но даже в этом случае задача бомбы – убивать. Бомба, спасающая жизнь, – не могу себе такое представить, – покачала она головой.

– Этот человек в центр бомбы вкладывает трубку, позволяющую направить взрыв в сторону жертвы. По законам физики, все, что устремлено вперед – будь то вода или волна, в том числе взрывная, – всегда потечет по пути наименьшего сопротивления.