Ему бы следовало знать больше о состоянии брата и том, что все это означает для него. Трахеотомия должна была решить проблемы с дыханием, но на этот раз ее явно оказалось недостаточно.

– Что это означает? Он поправится?

– Мы не знаем. Позвонила, чтобы сообщить о происходящем и дать знать, что ваша матушка с ним и надеется, что вы тоже приедете. Как по-вашему, это возможно?

– Да. Сейчас я в Нэшвилле. Могу прилететь через несколько часов. В какой больнице он находится?

– Он в университетской больнице. Я дам знать вашей матери, что вы едете.

– Спасибо. До свидания.

Джулиан сунул телефон в карман и оглянулся на вышедшую из офиса Гретхен.

– Гретхен.

И осекся. До чего неприятно все рушить, но что он мог поделать?

– Сегодня ничего не выйдет. Мне только что позвонили насчет Джеймса, и я вылетаю в Кентукки, как только выйду отсюда.

Ее темные глаза наполнились сочувствием.

– Он выздоровеет?

У Джулиана перехватило горло, слова не шли с языка.

– Я не знаю. Знаю только одно: нужно ехать. Мне ужасно жаль. Я не хотел, чтобы все закончилось так.

– Тогда не позволяй, чтобы все закончилось так. Едем!

– Едем? Хочешь сказать, что летишь со мной в Кентукки? – озадаченно спросил он.

Она, не колеблясь, быстро кивнула:

– Именно.

Подойдя к Джулиану, ободряюще поцеловала его в губы и потянула к двери.

– Скорее в путь!

Джулиан ненавидел больницы. Почти все детство он проводил в какой-то больнице, пока брата лечили и брали анализы. Джулиану повезло, никто не подходил к нему с иглами и скальпелями, но запах, когда они вошли в лифт, был до ужаса знакомым. Дезинфектанты, кровь и бог знает что еще.

Ему становилось лучше оттого, что он сильно сжимал руку Гретхен. В голову не приходило привезти ее сюда, пока она сама не предложила, и он понял, что ничего другого не хочет. Ее присутствие делало его сильнее. Он хотел познакомить ее с родными. Разделить с кем-то тайную часть своей жизни.

Когда они приблизились к комнате ожидания около блока интенсивной терапии, он услышал, как его зовет мать. Повернувшись, увидел, что она взяла стаканчик с кофе и идет к ним.

Его мать была, а в его глазах оставалась и сейчас красивой женщиной. Время и стрессы состарили ее быстрее, чем следовало бы. Но в ней до сих пор проглядывала та энергичная цветущая молодая женщина, какой она была когда-то. Волнистые темные волосы почти поседели, но сияющая улыбка оставалась все той же, а серо-голубые глаза зажглись при виде сына. Джулиан унаследовал ее глаза, немного более приглушенного тона, чем казалось в цветных линзах.

– Я так рада, что ты смог прилететь.

Она улыбнулась и крепко обняла его, после чего повернулась, чтобы взглянуть на его неожиданную спутницу:

– А это кто?

– Я Гретхен, – представилась она, взяв женщину за руку. – Приятно познакомиться, миссис Купер.

Та улыбнулась и покачала головой:

– Кертис, дорогая. Купер – сценическая фамилия Джулиана. Можете называть меня Дениз.

– Мама, мы с Гретхен встречаемся.

Пусть прошла всего неделя, но это правда. Для него это не просто деловые отношения.

Мать оглядела обоих.

– Мы помешали чему-то важному, верно? Вы выглядите так, словно только что приехали с церемонии награждения или что-то в этом роде.

– Только свадьба, которая все равно заканчивалась, – отмахнулся Джулиан. – Помнишь Марри, моего соседа по комнате в колледже?

– О да, – кивнула она. – Я купила один из его альбомов, чтобы Джеймс слушал. Теперь понятно, почему ты оказался в Нэшвилле. Время выбрано неплохо, хотя по-настоящему трудно сказать, существует ли для этого подходящее время.

Мать пригладила волосы.

– Как он?

Она пожала плечами и стянула туже чересчур широкий кардиган.

– Все меняется с каждым часом. Доктора пока ждут, в надежде, что уровень кислорода в крови вернется к прежнему значению без дальнейшего вмешательства. Но они могут решить подсоединить его к аппарату искусственной вентиляции легких, правда, опасаются, что это будет навсегда. Мне страшно подумать об этом. Он так хорошо себя чувствовал. – Она печально покачала головой. – Поездка в Европу на лечение ботоксом его преобразила. После этого он смог вытянуть ноги, и мы надеялись, что после дальнейшего лечения сумеет встать и ходить, но теперь его состояние сильно ухудшилось, пневмония отбросила его назад. Он всегда страдал от проблем с дыханием.

С годами спастическая природа церебрального паралича ухудшилась, а мышцы от вынужденной неподвижности стали атрофироваться. Джеймс перенес многочисленные операции, чтобы вытянуть мышцы, в надежде, что сможет ходить и обслуживать себя сам, но все оказалось бесполезно. Весьма спорный метод лечения ботоксом запрещен в Штатах, но они рискнули и поехали к доктору, который практиковал подобные уколы. Это стоило целое состояние, но прекрасно подействовало на Джеймса, а потому оправдался каждый цент.

– Можно его увидеть?

Мать прикусила губу, что напомнило ему о присутствии Гретхен.

– Часы посещений закончились, но, может, мы сумеем с кем-то поговорить?

Она исчезла и вернулась через несколько минут с ободряющей улыбкой на губах.

– Вас впустят, но только на пять – десять минут. Утром придется вернуться. Он лежит в дальнем конце блока. Справа. Для меня ночь будет долгой.

– Ладно, мы сейчас придем.

Джулиан обнял мать и повел Гретхен к двойным дверям блока интенсивной терапии. Они прошли мимо сестринского поста в конец коридора. Он с глубоким вздохом откинул занавеску и увидел брата-близнеца, лежавшего в постели. Знакомое зрелище. Тот почти на него не реагировал, глаза брата открылись.

– Джулиан, – хрипло прошептал он с кривой улыбкой, но тут же закашлялся.

– Старайся не слишком много говорить, Джеймс. Лучше объясняйся знаками.

Он отпустил руку Гретхен и, шагнув к кровати, погладил стиснутый кулак брата. Мальчики еще в детстве выучили язык знаков, чтобы помочь Джеймсу изъясняться без слов.

– Мама говорит, что тебе тяжело дышать. Неужели опять таскал травку?

Тот снова улыбнулся и покачал головой:

– Не смог достать. Злющие сестры. – Тот показывал жестами и с трудом втягивая воздух через трахеотомическую трубку в горле.

Джулиан с каждой минутой все больше тревожился.

Большинство людей с трахеотомическими трубками могли говорить, прикрывая трубку пальцем или подбородком. Но для Джеймса, с трудом пользовавшегося руками, это было невозможно. Врачи приладили клапан на трубке, чтобы он мог шептать между вдохами. Но речь все равно была затруднена из-за ограничения движений лицевых и горловых мышц. Большую часть времени он разговаривал жестами, лишь иногда произносил несколько слов. Но Джулиан с легкостью его понимал. Только помочь не мог.