— Эй ты! — закричал ему Кройд. — А нустой! — Он попробовал ему это мысленно внушить, но тот был уже слишкомдалеко.

В ответ он услышал только хохот и крик:

— Ну, ребята, сегодня мы попируем!

Тяжело вздохнув, Кройд достал из помойки кипу красной изеленой праздничной оберточной бумаги и пошел к подвальному окну, чтобы зановоупаковать то. что осталось.

С ярким свертком под мышкой он прошел еще несколькокварталов и, пройдя мимо бара под названием «Блиндаж», понял, что он в районеГринвич Вилидж. Он нахмурился, но потом увидел такси и поднял руку. Машинаостановилась. Теперь все было в порядке. Даже голова перестала болеть.

Джуб поднял голову и увидел Кройда, который весело емуулыбался.

— Ну как… Как все прошло? — спросил он.

— Задание выполнено, — ответил Кройд, и вручил емуключ.

— Ты справился? В новостях было что-то про Дарлингфута…

— Я справился.

— А его вещи?

— Никаких вещей у него не было.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Ничего, кроме него самого. Он в ванне.

— Что?

— Все в порядке — я закрыл сток.

— Это что, шутка?

— Машина, на которой я ехал обратно, попала в аварию, ичасть бутылок разбилась. Поэтому будь осторожен, когда станешь распаковывать —гам могут быть осколки.

— Какие еще бутылки?

— Он — как бы это сказать? — немного растерялся подороге. Но все, что осталось, я доставил в целости.

— Что значит «осталось»?

— Ну, то, что сохранилось. Просто он развалился инемного потек. Я завернул все в разноцветную бумагу и перевязал краснойленточкой. Все правильно?

— Прекрасно, Кройд. Похоже, ты сделал все, что мог.Джуб передал ему конверт с деньгами.

— Пойдем пообедаем в «Козырных Тузах». Я плачу, —сказал ему Кройд. — Вот только помоюсь сначала и переоденусь.

— Нет, спасибо, мне нужно… нужно заняться делами.

— Если пойдешь в эту квартиру, возьми какой-нибудьдезодорант.

— Хорошо. Тебе, наверное, трудно пришлось?

— Да нет, дельце было просто конфетка.

Кройд направился домой, посвистывая и сунув руки в карманы.Джуб задумчиво смотрел на ключ. В это время вдалеке раздался бой часов.

Сидя в заведении итальянца Вито, в самой темной из длинного— вдоль всей стены — ряда отдельных кабинок, он коротал время, поглощаяочередную порцию лингвини. Местечко, выбранное для трапезы, представлялось ему достаточноукромным; лишь наметанный взгляд завсегдатая мог подметить необычное оживлениесреди официантов, бьющихся об заклад, какая по счету порция — а едок уплеталуже седьмую — станет последней. Горка на тарелке таяла со сказочной быстротой,столь же споро понижался и уровень вина в оплетенной бутыли, и, когда в залввалился широченный, словно трехдверный шкаф, верзила, того и другогооставалось ровно на донышке. Покачивая увесистыми гирями кулаков, пришелецнеторопливо прошелся вдоль ряда кабинок и остановился вплотную к столику, несводя с едока пристального взгляда налитых кровью глаз.

Шкаф молча пялился на сидящего за столиком, пока тот необратил на здоровяка вопрошающий взгляд — из-под темных напомаженныхнепослушных вихров блеснули черные зеркальные линзы.

— Ты, что ли, тот самый, кого я ищу? — прорезалсяу шкафа сиплый бас.

— Вполне может статься, — откладывая вилку всторону, отозвался обладатель зеркальных очков. — Если речь о деньгах иопределенных специальных навыках.

Верзила неожиданно расплылся в улыбке. Затем поднял и уронилправую гирю — угол столика с треском надломился и рухнул, увлекая за собойостанки изодранной скатерти. Хотя обедающий и отпрянул, тарелка с пестрымиследами итальянской кухни полетела ему на одежду. Зеркальные очки съехалинабок, открыв свету выпуклые и ярко мерцающие фасеточные глаза.

— Туше! — объявил он негромко, но отчетливо,взметнув вытянутые пальцы ко второму гиреподобному придатку.

— Сукин сын! — взревел гигант, отдернувруку. — Чего жжешься, твою мать?

— А чего хулиганишь? — парировалсобеседник. — Благодари Бога, что не изжарил тебя целиком! Безобразие!Пришел, нагрубил. Зачем хороший столик сломал?

— Так, значит, это не ты, что ли, нанимаешь тузовгребанных? В гробу тогда я тебя видал!

— Нет, не я. Я решил было, что вербовщик ты — судя позамашкам.

— Чтоб ты сдох, ублюдок пучеглазый! Собеседник мигомвернул очки на место.

— Ив самом деле, что за наказание, — возвестил онядовито, — лицезреть такую ослиную задницу, как ты, двести шестнадцать разкряду!

— Я покажу тебе сейчас ослиную задницу! — сновазаревел гигант, вздымая увесистый кулак.

— Поосторожнее! — объявил очкастый. Меж егорасставленных ладоней внезапно разразился настоящий электрический ураган.

Верзила в ужасе отшатнулся. Очкарик расслабился и лениво опустилруки.

— Когда б не соус на одежде, все это могло быть дажезабавным, — сказал он чуть погодя. — Присаживайся, что ли. Будемждать вместе.

— Забавным? Что именно?

— Ну, ты пока пораскинь мозгами, поразмысли, а я схожуприведу себя в порядок. — Уже поднявшись, он добавил: — Меня, кстати,зовут Кройд.

— Кройд Кренсон?

— Точно. А ты, полагаю, Дробила?

— Угадал. А все же что ты забавного здесь нашел?

— Да я имел в виду один старый анекдот — про двухпарней, которые принимают друг дружку за кого-то еще, — примирительноответил Кройд. — Не слыхал разве?

Дробила сдвинул на несколько мгновений мохнатые брови, затемгубы его сложились в неуверенную улыбку, а из пасти вырвался сиплый отрывистыйсмех, весьма схожий с собачьим кашлем.

— Действительно, чертовски забавно! — выдавил он изашелся снова.