Жанна покраснела. К счастью, снова заиграл оркестр и избавил ее от необходимости отвечать. Герцогиня извинилась перед кавалером, пригласившим ее, под предлогом усталости. Ей хотелось остаться наедине с Жанной. Она узнает тайну девушки, если только таковая существует. Жорж, видя, что у Жанны нет кавалера, — девушка, в первый раз приехала на бал, так что никто ее не знал, — опять подошел пригласить ее, и они присоединились к танцующим. Однако поведение молодых людей вызвало улыбки и в то же время зависть. У молодой и хорошенькой девушки с приданым в тридцать миллионов нет недостатка в обожателях. Любой обожатель ревнив. Любой ревнивец остер на язык.

— Какая хорошенькая парочка! — воскликнул один бескорыстный зритель.

— Составилась бы великолепная партия, — подхватил другой.

— Гм! — заметил третий. — У девочки богатое приданое.

— Вот почему, — продолжал первый, — кавалер де Каза-Веккиа завладел этой очаровательной особой и не менее очаровательным приданым.

— Какой опытный волокита!

— И какую победу он одержал в столь короткий срок!

Герцогиня слышала эти разговоры и все больше расстраивалась. Почему? Она сама не знала. Она ведь была замужем и занимала положение настолько высокое, что ничего не могла ждать от этого Каза-Веккиа. Чего же она ждала? На что надеялась? Она сама не смогла бы ответить.

С другой стороны, барон де Гильбоа также заметил особое внимание, которое Жорж оказывал его племяннице. По поведению обоих он понял, что они каким-то образом знакомы. Но где они повстречались? Барон терялся в догадках. Надо было любой ценой пресечь их знакомство, поскольку Гильбоа не оставил своих планов на Жанну. Как дядя и опекун он мог удивиться неприличному поведению племянницы, дважды протанцевавшей с одним кавалером. В этот момент он заметил маркиза де Фоконьяка, который вместе с другими любовался Жоржем и Жанной. Гильбоа с серьезным видом поклонился маркизу, который протянул ему руку с добродушной улыбкой.

— Как! Это вы, любезный барон! — воскликнул он. — Очень рад вас видеть! Ваша племянница приводит всех в восторг. Только любезность моего друга кавалера де Каза-Веккиа…

Гильбоа перебил его.

— Именно о кавалере я и хотел с вами поговорить, — сказал он. — Если вы сможете уделить мне несколько минут, маркиз, я очень буду благодарен вам.

— Как же, как же! Я к вашим услугам, барон. Я вижу, что вы хотите мне сказать, — шепнул он, наклонившись к его уху. — Что мадемуазель Жанна де Леллиоль обещана в невесты Жоржу, кавалеру де Каза-Веккиа. Вы это хотели мне сказать? Мне очень льстит ваше доверие, — прибавил Фоконьяк, низко поклонившись.

Гильбоа задыхался. От ярости он лишился всякого благоразумия.

— Вы ошибаетесь, милостивый государь, — сказал он. — Я только хотел спросить вас, кто такой этот Каза-Веккиа.

— Что? Вы меня спрашиваете?

Гильбоа был до того взбешен, что не заметил угрожающего тона Фоконьяка.

— Я спросил вас, кто такой этот Каза-Веккиа? — повторил он.

— Я прекрасно вас расслышал, — ответил маркиз. — Кавалер де Каза-Веккиа окажет вам великую честь, если согласится стать членом вашей семьи. Вы недавно выбились в люди, так что не должны позволять себе таких нелепых вопросов. Я советую вам обратить на это внимание, если вы не хотите, чтобы маркиз де Фоконьяк отрезал вам уши.

К счастью, прибытие императора и императрицы скрыло замешательство Гильбоа при дерзком ответе Фоконьяка. Их величества только обошли залы. Поклонившись одним, сказав несколько благосклонных слов другим, они вернулись в свои апартаменты вместе с Фуше.

Наполеон, все более раздраженный тем, что у него на пути стоит такой человек, как Кадрус, хотел поговорить с министром полиции о крайних мерах. Этим безобразиям надо было положить конец.

Их величества очень любезно побеседовали с герцогиней де Бланжини, но, несмотря на это, герцогиня выглядела чем-то раздосадованной.

— Вы, наверное, не совсем здоровы? — спросила ее императрица. — Вернитесь лучше домой. После перенесенных потрясений вам необходим покой.

— Я очень благодарна за милостивое внимание вашего величества, — ответила герцогиня. — Однако мне нужно развеяться после переживаний, о которых вы изволили вспомнить, и умоляю ваше величество позволить мне остаться здесь еще на несколько минут.

Императрица вместо ответа протянула руку, и герцогиня поцеловала ее.

Гильбоа представил двух племянниц их величествам, но, как только император и императрица удалились, он увез девушек-племянниц домой.

Фоконьяк всегда везде успевал. Как только герцогиня де Бланжини, поговорив с императрицей, хотела сесть, она заметила возле себя маркиза.

— Уж не думает ли ваш приятель, — произнесла она с сердитым видом, — ангажировать мадемуазель де Леллиоль и на следующий контрданс? Я не знала, что они знакомы. И неужели столь близко, что так мало заботятся о приличиях?

«Вот оно что! — подумал Фоконьяк. — Неужели, очаровательная герцогиня, Купидон натягивает в твоем сердце струны ревности, словно ты сама хочешь танцевать с моим другом? Мы ему об этом скажем, чаровница».

— Относительно всего касающегося сердца, герцогиня, кавалер де Каза-Веккиа соблюдает скромность, приводящую меня в отчаяние. Я не знаю, знаком ли он с мадемуазель де Леллиоль. Я не заметил, чтобы мой друг оказывал особое внимание племяннице барона де Гильбоа, но буду очень рад, если он женится на ней. Трудно себе представить более прекрасную пару.

Хитрый Фоконьяк не знал, какой эффект может произвести его «открытие». Но любовь герцогини может оказаться кстати, если ей умело воспользоваться. А Фоконьяк умел пользоваться всем.

Он направился к Жоржу. Герцогиня взглядом следила за ним. Она видела, как, говоря с молодым человеком, он как будто уговаривал его. Но кавалер упрямо не соглашался. Гордая женщина обиделась, догадавшись, что Фоконьяк убеждает кавалера ангажировать ее на вальс. Она встала и уехала. Жорж улыбнулся, Фоконьяк удивился, весь двор вообразил, что герцогиня нездорова…

Через десять минут оба вожака «кротов» вернулись в свою гостиницу.

— Э-э, — проговорил гасконец, — кажется, герцогиня-то от тебя без ума!

— Очень может быть, — ответил Жорж.

— Как ты можешь так говорить! Эта женщина великолепна.

— Действительно великолепна. У нее бриллианты…

— Бесподобные. Но какая головка!

— Безумно дорогая бриллиантовая диадема.

— А шея?

— Ожерелье стоит баснословных денег.

— Рука прелестная.

— Особенно с массивными золотыми браслетами.

— Грудь — очаровательна.

— И аграф из редких дорогих жемчужин.

— Эта герцогиня — просто царица красоты!